по-французски. Я бы даже не заметил акцента. А здесь что делаете? – спросил он прямолинейно.

– Отдыхаю.

– Один? – удивился он.

– Пока, да, но я только сегодня приехал.

– В горы поедете?

– Не исключено, – ответил я, еще даже не зная, как будут развиваться события.

– А я вот пока здесь завис. Не знаю, сколько пробуду. Приехал по линии Красного Креста.

– Вы врач?

– Нет, но близко к ним.

Что у него были здесь за дела не известно, но его взгляд, был взглядом профессионала, но не очень высокого уровня, потому как не умел прятать свое внимание в глубине себя. Возможно, он был прислан под прикрытием для какой либо операции, а может быть, был просто одним из службы безопасности. То, что он подсел ко мне, я счел случайностью, так как ждать меня здесь никто не мог, во всяком случае, лично меня. Это было бы слишком. О том, что я вот сейчас здесь знал, пожалуй, только Всевышний, но и то, только в том случае, если он существует и моя персона ему интересна, в чем я сильно сомневался. Что касается разведки, даже если в Центре и был крот, то там не было моих фотографий и моего имени, что много лет назад предусмотрительно убрали. Таких одиночек, как я, единицы и их по мере возможности берегли.А может он был тем, кем был, но доверять на задании, я мог только себе, и, то с долей сомнения в действиях.

– И давно зависаете? – поинтересовался я, чтобы поддержать разговор.

– Уже неделю, но думаю перебираться ближе к своим согражданам, в другое место.

– Уйдя к своим, будете жить их жизнью, а здесь интернационал. Есть возможность интересных знакомств.

– Может быть ты и прав, но не я решаю, где жить, – сократил он дистанцию, перейдя на «ты». – А ты чем занимаешься?

– Я галерист. У меня салон в Париже. Иногда консультирую.

– Да, занимаешься, чем хочешь. Сам себе хозяин, – вымолвил завистливо Джон

Здесь он не лгал. Он был себе не хозяин, а вот про скуку лгал. Я умел отличать правду ото лжи, не всегда, но вероятность была высока. Всегда все было по-разному. Иногда по голосу. Голос Джона был слишком ровный, уверенный, даже наигранный. Так не говорят о скуке, а уж тем более получалось, что он чуть ли не сослан в Швейцарию. Глядя на человека, я всегда обращал внимание на его глаза, и в них всегда проскальзывает нечто, когда идет ложь. Всегда было что-то неестественное, которое усиленно хотели выдать за естественное.Задача лжеца в таких случаях притупить внимание, затуманить. Обычный человек, без моего опыта и не заметит ничего, потому, как чаще всего видит то, что хочет видеть. Как сейчас, этот скучающий американец. Я не мог себе позволить хотеть, а тем более проецировать желание видеть рубаху-парня. Надо воспринимать поступающие сигналы его лица. Вот и все.

– Но здесь не так плохо, – выразил я свое мнение, – не зависимо от цели нахождения.

– Да, иногда, вот как теперь, – оживился Джон и посмотрел за мою спину. – Посмотри на вошедшую женщину.

Я обернулся. В бар вошла женщина лет тридцати, в джинсах, свитере и куртке. Черные волосы блестели, как крыло ворона. Глаза были такие же черные, но блестели ярче. Широко расставленные скулы, пухлый рот. Она не была красавицей с обложки, но ее лицо привлекало – чувственное, волевое, и в тоже время, как будто беззащитное и презрительное. Ростом была она выше среднего и с отличной фигурой, которая держалась на длинных ногах. Ее глаза пробежали по залу, скользнули и по нам, а затем она направилась к столику, за которым сидело двое мужчин лет под шестьдесят.

– Потрясающая женщина, не так ли?

Я взял свой стакан и ничего не ответил.

– Что молчишь? Жан, ты же не ханжа.

– Ну… Она, действительно, неплохо выглядит.

– Не плохо! Где у тебя глаза?

– На месте, в отличие от тебя. – Джон смотрел на женщину, как и некоторые другие посетители бара. – А что ты тогда сидишь? Вперед, подальше от скуки, к ней.

– Она неприступна, как старая английская крепость. Она англичанка, – пояснил Джон. – А эти англичанки одним своим холодным взглядом могут обратить мужчину в трепет. Она работает в Красном Кресте, а живет в этом отеле.

– И ты, поэтому здесь и задержался, – посмеялся я.

– Нет. Я бы лучше сбежал, – а затем вдруг улыбнулся. – Я уже пробовал однажды…

– Ясно, – посочувствовал я ему. – Ищи подход.

– А может быть, ты попробуешь? А я через тебя, – предложил он.

– А мне зачем?

– Знаешь… Это будет очередная попытка. Завсегдатаи этого бара многие пробовали познакомиться, но бесполезно. А если вдруг, у тебя получиться, то все лопнут от зависти и злости, и будут смотреть на тебя, как на героя.

– Я не люблю публичности. А если не удастся?

– Тогда мне, как неудачнику, будет приятно видеть, что еще один получил отказ.

– Уволь Джон. Я в эти игры не играю.

– А в какие?

– В шахматы. Там каждый может делать ходы, которые считает нужными, и никто не знает, что произойдет потом.

– А если поспорим?

– Я не мелочусь, а, чтобы выплатить мне пари, у тебя не хватит денег, – вспомнил я пари с Николя, и одно из заданий, когда мы поспорили относительно национальности женщины. Найти возможность познакомиться, можно было, но зачем это мне. Я не отдыхать приехал, а работать.

– Боишься проиграть.

– Нет, не вижу смысла.

– Жаль, – вдруг согласился Джон, что меня несколько насторожило.

– Не очень.

Солнце уже зашло, и я поднялся: – Пойду, прогуляюсь, а ты побереги глаза, – посоветовал я, видя, что он не спускает глаз с брюнетки, которая мило беседовала со своими соседями по столику, видимо была хорошо знакома с ними.

Я расплатился, поднялся в номер и взял куртку. На улице к вечеру похолодало. Цель моей прогулки – изучение города в темное время суток. Выйдя из отеля, я поежился, и направился в старый город. Несмотря на многолюдность, вечер в чужом городе и без дела, навевал меланхолию. Уличные фонари зажглись, офисы уже опустели, зато заполнились многочисленные бары и кафе. Швейцарцы много работают, но они умеют и отдыхать. Общение с друзьями самое любимое времяпрепровождение, прогулки, походы в кино, да и просто ничегонеделание распространенный вид отдыха, но в кругу друзей. Я же был здесь чужой.

В многочисленных витринах отражались рекламные огни, переливаясь всеми цветами. Я шел по улицам, где существовала массивность архитектуры, замешанная на больших деньгах. Безопасность и надменность архитектуры сменялась легкомысленностью, более скромных старых домов. Так я зашел в фешенебельный район Шампель.