— Я тебя провожу, — Карт не спросил, а в известность поставил.

И с этим Тиль спорить не стала. Ни слова не сказала и когда Крайт перед ней предупредительно пассажирскую дверь открыл, а сам за руль уселся.

— Куда отвести?

Тильда промолчала, рассматривая тёмный лес. Хмурый ельник стеной тянулся и слева, и справа. Посадка была старой, никто за ней, конечно, не ухаживал. Деревья вытянулись, подлесок разросся, и над головой виднелась только узкая полоска почему-то потускневшего неба. Да и сам просёлок шириной не отличался. Потому, наверное, казалось, что едут они по туннелю — мрачному, даже жутковатому и конца ему не видно. Хотя, может, его просто не было, конца-то?

— Заедем куда-нибудь? — спросил Карт, видимо, вдоволь намолчавшись. — Ты есть не хочешь? Для обеда ещё рано, но чаю выпить стоит.

— Зачем ты приехал? — спросила Тиль, не поворачиваясь.

— Надо отвечать или сама догадаешься? — хмыкнул Карт. — Хорошо, скажем так, — никакой реакции со стороны Тильды не дождавшись, неохотно пояснил Крайт. — В последнее время я в столице частенько бываю, а тут так совпало, письмо от нотариуса получил. Решил сходить.

— Для решения тебе всего ничего потребовалось. Только дождаться, чтобы дядя умер.

На этот раз Карт не посчитал нужным отвечать. Вот только Тиль видела краем глаза, как он руль перехватил. До этого вёл спокойно, уверенно, расслабленно даже, а тут вцепился, кожа перчаток между костяшками пальцев перепонкой натянулась.

— Так не пойдёт, — Арьере села прямо, руки на коленях сложила — одну поверх другой. — Тут нет ни малейшего смысла. Да, я понимаю, воспоминания, первая любовь, увидится через десять лет — всё это мило и романтично. Твой отказ от наследства вдвойне романтичен. Но понастальгировали и хватит, ладно? Потому что по логике следующим шагом станет поцелуйчик. Ну так, чтобы воспоминания освежить. А дальше нам идти некуда, на поцелуе они и заканчиваются.

— Можно создать новые, — сообщил майор, покосившись на Тиль. — Я про воспоминания.

Тильда и не хотела, а всё равно поморщилась. Просто фразочка его вышла такой слащавой, пошлой, такой «не картовой», что на самом деле замутило.

Впрочем, кто сказал, будто она «не картова»? Живые, как было замечено совсем недавно, меняются.

— А чем я хуже? — совсем незаинтересованным тоном осведомился Крайт.

— Хуже кого?

— Других, — пояснил майор невозмутимо. — Или хочешь сказать, у тебя любовников нет? — Тиль не сразу и сообразила: сидеть с открытым ртом глупо, не то что достойный ответ сумела подобрать. — Странно, мне показалось, что господин Арьере тебе совершенно не подходит. А в наше время и без развода такие вопросы решаются на раз-два.

— Экипаж останови, — потребовала Тиль мрачно.

Странно, но он моментально послушался. Вот как ехал, так и остановил, прямо посередь дороги, даже к обочине не свернув. Но выходить Крайт не спешил, подался вперёд, руки на руле сложив и по-прежнему через ветровое стекло глядя.

— Уходи, — буркнула Арьере. Карт кивнул, вроде бы соглашаясь, но с места не двинулся. — Что тебе от меня нужно? Зачем ты вдруг явился? Зачем хотел, чтобы я про Грега узнала, чтоб сюда приехала?

Тильда оборвала себя, прикусила губу, чтобы окончательно на визг не сорваться.

— Ты так меня и не простила? — тихо, почти шёпотом спросил Крайт.

— Слушай, постарайся нормировать мелодраматизм. Трагичный герой из тебя никакой!

— А по-моему, очень даже, — кривовато усмехнулся майор. — И всё-таки не простила?

— Да что прощать? — как не уговаривай себя, как не старайся дышать ровно, а от крика порой удержаться попросту невозможно. Ну вот не получается — и всё. Не начнёшь орать, так лопнешь. — Простить обиду можно, оскорбление, я не знаю… Убийство! А мне-то что прощать? То, что мир рухнул? Ах, извините, это тоже мелодрамой отдаёт! Только вот не соображу, как по-другому сказать. Да и, в конце концов, один рухнул, другой появился! И, между прочим, ничуть не хуже старого. Да что я? Лучше гораздо!

— Не вопи, — посоветовал Карт.

— Да мне не вопить, мне придавить тебя хочется! — Странное это было ощущение, чем-то похожее на связь со спиритами: Тиль на себя словно со стороны смотрела: сидит в машине женщина, растрёпанная, физиономия от злости перекошенная, щёки горят двумя совершенно круглыми пятнами, зато лоб аж в зелень отдаёт. Орёт, как базарная торговка. Ну это ли не истинная красота? Поведение, достойное уважаемого доктора. — Я! О тебе! Забыла! Забыла, понимаешь? То есть, помнила, конечно, но это как с Колониями. Знаешь, что они где-то есть, но часто о них задумываешься? Они к тебе не имеют никакого отношения, ты к ним! Вот и я так же!

— Хорошо, — снова кивнул Крайт. — Лучше, чем ждал. И я, и ты другие, ничего общего с теми не имеющие. «Как раньше» нет и быть не может.

— Прекрасно, что ты это понимаешь! А теперь убирайся отсюда!

— Хотя, — в своей неподражаемой манере «сам с собой» продолжал рассуждать Карт, — кое-что может быть прежним.

— Ничего «прежнее» мне не нужно! — рявкнула Тиль.

Вернее, хотела рявкнуть, но выговорить у неё получилось только половину, а, может, и того меньше. Потому что Крайт, наконец, соизволил повернуться — и умудрился он это сделать на удивление быстро. Сгрёб Тиль — тоже быстро, ловко, как-то очень привычно. Ну а дальше…

А дальше всё стало совершенно как раньше. Просто так нужно. Просто вот так и задумало Небо. Потому что это не поцелуй, ну ничего общего с ним не имеющее. Всего лишь губы, подходящие друг другу, как осколки чашки. Всего лишь одно дыхание — не сливающееся, не в такт, а одно на двоих. Всего лишь они сами — одно. Есть же у монеты две стороны, правильно? Но монета-то целая, вот и они…

— Всё верно, — где-то очень рядом, может, даже внутри неё самой ответил Карт.

И его глаза, вместе с чёрной синевой, морщинками в уголках, складкой между насупленными бровями тоже оказались очень рядом.

Потом не стало ничего. Тиль даже потрогала руль, но он был совершенно обычным, с костяными накладками, с позолоченной эмблемой посередине. И кресло водителя совершенно обычное, только вот странно смотреть на него — пустое — со стороны. И открытая настежь дверца выглядела непривычно.

Арьере перебралась за руль, аккуратно закрыла дверь, тронула экипаж с места. И почему-то даже не обернулась, не посмотрела, куда делся майор.

* * *

День на самом деле выдался необычным, слишком уж много в нём было странностей и непривычностей. Привычностей, слишком уж привычных, чтобы считаться нормальными, тоже хватало, но о них думать больно. Не то чтобы душа рвалась, сердце раскалывалось, лёгкие горели горем, а остальные внутренности просто лопались — нет, совсем нет. Просто затылок, и без того налившийся чугунной тяжестью, начинало ломить совсем уж невыносимо. Но головным болям Тиль не удивлялась, они с самого детства стали привычными, родными почти.