«То обстоятельство, что бой шел исключительно в воздухе и, таким образом, вне пределов их досягаемости, очевидно, нимало не охладило их праведного рвения, начисто затмившего собой здравый смысл», – с сухой иронией подумал Ронин. Впрочем, эльфийка в этом отношении от них мало отличалась…

Как ни странно, лишившись надобности иметь дело с Верисой самому, волшебник почувствовал нечто вроде укола ревности. «В конце концов, ее назначили мне в проводники, и ей надлежит хранить верность долгу до прибытия в Хасик».

К несчастью, насчет Хасика у Дункана Сентура имелись собственные соображения. Стоило им спешиться, плечистый командир паладинов, подавая эльфийке руку, сказал:

– Разумеется, не проводить вас до порта самым коротким и безопасным путем с нашей стороны будет небрежением. Знаю, миледи, это поручили вам, но, очевидно, высшая сила почла за лучшее привести вас обоих к нам. Дорогу до Хасика мы знаем прекрасно, и поэтому завтра утром небольшой отряд, возглавляемый мною лично, отведет вас туда.

Похоже, следопытке предложение пришлось по душе, однако Ронина оно нимало не вдохновило. В крепости все до единого смотрели на него так, будто он превратился в гоблина или орка. Досыта натерпевшись пренебрежительного отношения от коллег-чародеев, терпеть нечто подобное еще и от паладинов Ронин не желал.

– С вашей стороны все это весьма любезно, – вмешался он в разговор, – однако Вериса – следопыт опытный, и до Хасика мы доберемся в срок своими силами.

Сентур сморщил нос, будто почуяв нечто зловонное.

– Позвольте, я провожу вас в ваши комнаты лично, – с вымученной улыбкой сказал глава паладинов эльфийке и оглянулся на одного из подчиненных. – А ты, Мерик, волшебнику место найди.

– Сюда, – буркнул пышноусый, плечистый, огромного роста молодой рыцарь.

Казалось, он был готов схватить Ронина за руку и поволочь за собой, пусть даже дело бы и кончилось переломом. Конечно, Ронин мог бы продемонстрировать ему всю неразумность подобной попытки, но, ради собственного поручения и мира между различными составляющими Альянса, попросту быстро зашагал вперед, следом за провожатым, и всю дорогу не обмолвился с ним ни словечком.

Маг ожидал, что его отведут в самый сырой и грязный закуток, где со спокойным сердцем оставят располагаться на ночлег, но вместо этого обнаружил перед собою комнату ничуть не более аскетическую, чем те, что служили приютом самим суровым воителям. Сухо, чисто, глухие каменные стены со всех сторон, дощатая дверь… определенно, видывал он места и похуже. Все убранство комнаты состояло из узкой, опрятно застеленной деревянной кровати и крохотного стола, а освещала комнату лишь изрядно закопченная масляная лампа: ни единого оконца в стенах не имелось. «Не потребовать ли комнаты с окном?» – подумалось Ронину, однако он тут же заподозрил, что ничем подобным рыцари, скорее всего, не располагают. Кроме того, так оно даже лучше: меньше любопытных глаз поблизости.

– Ладно, сойдет, – наконец проговорил он.

Однако молодой воин, проводивший чародея сюда, уже вышел из комнаты и затворил за собою дверь. Волшебник невольно задумался, припоминая, была ли снаружи задвижка или еще какой-нибудь вариант запора… но нет, так далеко паладины наверняка не зайдут. Может, Ронин для них и «проклятая душа», но все же один из союзников!

Подумав, как неуютно паладинам от сего обстоятельства, волшебник чуточку развеселился: рыцарей Серебряной Длани он всегда полагал скопищем ханжей и лицемеров.

Невольные хозяева не докучали Ронину до самого ужина. За стол его усадили вдали от Верисы, похоже, сделавшейся предметом особого внимания командира, хотелось ей того или нет. Волшебнику за время всей трапезы никто, кроме эльфийки, не сказал более пары слов, и по ее завершении Ронин сразу же отправился бы к себе… если б не кто иной, как сам Сентур, не завел разговор о драконах.

– Налеты в последние пару недель учащаются, – сообщил седобородый рыцарь, отхлебывая вина. – Учащаются и становятся все ожесточеннее. Знают орки, что время их на исходе, вот и стараются побольше бед натворить, пока не настал для них судный день. Всего три дня назад пара драконов спалила селение Джурун, и это богопротивное злодеяние погубило больше половины его жителей. И, мало этого, драконы с хозяевами успели сбежать прежде, чем туда добрались наездники на грифонах.

– Какой ужас, – негромко пробормотала Вериса.

Дункан кивнул. В его темно-карих глазах вспыхнули искорки непреклонности, граничащей с фанатизмом.

– Но скоро всему этому настанет конец! Вскоре мы выступим в поход на Каз Модан, дойдем до самого Грим Батола и покончим с остатками Орды раз и навсегда! Орочья кровь рекой потечет!

– И немало добрых людей найдут там свою смерть, – вполголоса заметил Ронин.

Очевидно, в остроте слуха командир паладинов не уступал эльфийке. Услышав это, он тут же перевел взгляд на мага.

– Так и есть, немало добрых людей найдут там свою смерть! Но мы поклялись уберечь Лордерон и прочие земли от орочьих злодеяний и убережем, чего бы это ни стоило!

– Но прежде нужно что-то сделать с драконами, не так ли? – парировал Ронин, нимало этим заявлением не впечатленный.

– Драконы будут повержены, чародей, и отправятся в преисподнюю, где им самое место. А если ваше дьявольское племя…

Вериса, нежно коснувшись руки паладина, улыбнулась ему, да так, что Ронин вновь почувствовал легкий укол ревности.

– А скажите, лорд Сентур, давно ли вы в паладинах?

К немалому изумлению Ронина, следопытка вмиг превратилась в очарованную, очаровательную юную даму вроде тех, с которыми ему доводилось встречаться при дворе лордеронского короля. Ее превращение заставило, в свою очередь, измениться и Дункана Сентура. Словно бы внимая каждому его слову, Вериса принялась играть и дразнить поседевшего ветерана. Манеры ее изменились настолько, что, глядя со стороны, трудно было поверить: неужто это она служила Ронину проводником и охраной последние несколько дней?

Рассказывая о не столь уж «скромном» начале карьеры, Дункан, сын богатого лорда, решивший сделать себе имя на службе ордену, на подробности не поскупился. Прочие рыцари наверняка слышали эту историю далеко не впервые, однако слушали со всем вниманием, несомненно, считая командира блестящим примером, достойным всяческого подражания. Обведя взглядом стол, Ронин с некоторой тревогой отметил, что остальные паладины внимают его повести, почти не моргая и даже почти не дыша.

Вериса то и дело вставляла в рассказ Сентура замечания, превращавшие самые обыденные свершения старика в чудеса воинской доблести. Свои же достижения, отвечая на расспросы лорда Сентура о временах учебы, она, напротив, преуменьшала, хотя маг был уверен, что во многих вещах «его» следопытка с легкостью превзойдет хозяина.

Окончательно ею плененный, паладин, похоже, был готов продолжать рассказ бесконечно, но Ронин, наконец, решил, что с него довольно. Извинившись (чего никто за столом вниманием не удостоил), он поднялся и поспешил наружу, подышать свежим воздухом да немного побыть в одиночестве.