счастье, звала его в последний раз. Том подбежал к жене, нежно прижав её к своей груди. Они застыли в пожаре последних объятий, не замечая ни суеты царившей вокруг, ни вновь прибывающих пациентов окончательно занявших всё свободное пространство. Всё что происходило вокруг казалось не важным, словно этого и вовсе не было, была только любовь, Сара и Том, пятнадцать лет пролетели в мгновении счастья у них перед глазами. Дрожащей рукой он гладил растрепавшиеся волосы самого родного ему человечка, вдыхая их аромат, прижимая к груди со всей нежностью на которую только мог быть способен искорени любящий мужчина. В объятьях истиной любви как первый осенний снег, растворились все былые ссоры, в этих сердцах, слившихся в унисон, для них уже не оставалось места. И Том и Сара, инстинктивно чувствовали что прощаются, быть может навсегда, пытались растянуть эти мгновения как можно дольше. Время, словно застыло вокруг них, а они, преданно смотря в глаза друг-другу в последний раз любовались родными чертами, словно предчувствуя, что видятся в последний раз. Слёзы наполняли глаза обоих, прощание – разрезало одно сердце на две половинки, отдаваясь в нестерпимой душевной боли. Том не выдержал. В последний раз прижав к себе любимую, нежно прошептал ей на ухо.

– Тебе пора… – улыбка ложного спокойствия скользнула по его губам – дети уже слишком долго одни, тебе есть о ком позаботиться. – Обнимая еще сохранившее красоту её лицо, он убрал прядь волос со щеки, не сдержался и горячо поцеловал жену… – все! Уходи! Я разберусь тут сам, а потом найду тебя, где бы ты ни была…

Пробормотав последнюю фразу, давшуюся ему с особым трудом, Том раскрыл дверь, заботливо вытолкнул Сару наружу, подальше от всего этого. Поцеловав жену в затылок, прошептал ей на прощание три слова, которые она ждала от него всю их долгую совместную жизнь и слышала лишь однажды, когда подарила ему старшего сына. Сара поняла, что это конец, но дверь за ней закрылась. В истерике, поглотившей целиком всё её существо, она дёргала дверную ручку, но та не поддавалась. Том держал её из последних сил. Не в состоянии больше выносить муки прощания, повернув щеколду на двери, растворился в толпе. Сара упала на колени перед дверью, но в хаосе, царствующим за этими дверьми, её душевные муки не были замечены. Гарри, стоявший всё это время рядом, уже не мог выносить терзаний слабой женщины и поспешил поскорее успокоить её. А Том, продолжая наблюдать из толпы, утешал себя мыслью, что всё сделал правильно.

ПЕРВАЯ ВОЛНА

РОССИЯ. Поволжье 14:00

Как только Яна с детьми уехала, Анна найдя пульт от телевизора уволилась на диван, включая свой любимый новостной канал. Но не смотря на всю гармонию, царившую в этом доме девушку не покидали тревожные мысли и она, то и дело поглядывала на приоткрытую дверь, манившую её любопытство, следуя советам сестры так и не решаясь зайти внутрь комнаты.

Новостная трансляция прервалась прямым эфиром. Сообщение о неизвестном вирусе, охватившем уже несколько штатов, будоражило буйное воображение девушки. Сделав звук на телевизоре громче, схватила бук, уже не обращая внимания на пугающую дверь. Погрузившись в размышления даже не заметила, как серый кот юркнул в щель дверного проёма. Несколько минут и за дверью послышались душераздирающие вопли. Анна вскочила с дивана отбросив бук, но шум до дрожи напугавший девушку прекратился так же внезапно, как и возник. Ещё с минуту она не решалась сдвинуться с места, прислушиваясь к каждому звуку, исходившему из – за злополучной двери. Приходя в себя, наконец решилась убавить телевизор и на цыпочках стала пробираться к гостиной.

Заглянув в приоткрытую дверь, Анна увидела свою тётушку, уже сидевшую на кровати всё так же лицом к окну. У неё на руках в неестественной позе лежал серый кот. Мария согнувшись над телом несчастного животного, ноги которого ещё дёргались в предсмертных конвульсиях, издавала непонятные звуки, больше похожие на чавканье, а удушающий запах в её комнате стал почти невыносимым.

Анна стояла у двери, не решаясь ни войти, ни закрыть её. Пожилая женщина сидела почти неподвижно, только звуки рвущейся плоти нарушали эту поистине зловещую тишину. Но что-то отвлекло Марию от кровавого завтрака, голова её поднялась, словно дикий зверь, учуяв более крупную добычу, она судорожно начала вдыхать воздух вокруг себя. Медленно, но довольно грациозно поднимаясь с окровавленной постели, старушка повернулась к своей племяннице, их глаза встретились…

Анна от развернувшейся перед её глазами картины, завизжала во весь голос, прикрывая лицо руками, съеденный ею утром кусок торта подступал к горлу и просился наружу. На руках её обожаемой тёти лежал любимец семейства Яны, с разорванным брюхом. Его испуганные глаза застыли, пасть распахнулась в предсмертных муках а внутренности свисали из его живота. Окровавленное лицо Марии уже не излучало той, свойственной ей доброты. Она смотрела на свою племянницу, как хищник на добычу, готовящийся к последнему для её жертвы броску.

Анна застыла от овладевшего ею ужаса, изо рта Марии торчал кусок шерсти, который она так и не смогла прожевать. Отбросив бездыханно тело, с несвойственной её быстротой кинулась на перепуганную девушку, но племянница успела захлопнуть дверь перед самым лицом смерти.

Удар, другой, дверь не поддавалась, Анна всем телом навалилась на неё, ища глазами спасительный ключ. Мария, издавая душераздирающие вопли, не переставала колотить окровавленными руками в дверь. От череды сильных ударов навесы трещали, приводя одну в ужас, а другую в дикий триумфальный восторг. На глаза Анны попался единственный предмет, до которого она могла дотянуться. Им оказалось серебряное распятие, привезённое Яной из Италии, не раздумывая, девушка схватила его, воткнув между откосом и стеной. Это давало ей несколько секунд. Удерживая нападки взбесившейся старушки, глазами искала любой тяжёлый предмет стоящий ближе всего, но ничего не приходило ей в голову. Удары в дверь не прекращались. Холодевшей от ужаса Анне казалось, что Мария уже вот-вот вышибет её. Вспомнив сестру, искренне радуясь тому, что она не видит всего, этого девушка посмотрела на распятье и тут её осенило. В полуметре от двери стоял старинный резной комод из красного дерева, Анна бросилась к нему, пытаясь пододвинуть, но он был слишком тяжёлый. Дверь, удары в которую только усилились, сдерживало лишь распятие, а откос уже начал отходить от стены. Но девушка не привыкла сдаваться, находясь почти на грани безумия, всеми силами упираясь в упрямый комод, в порыве отчаяния из её груди самопроизвольно вырвалось «О, Господи! Помоги же мне!». На мгновение Мария остановилась, комод поддался,