Вода. АРБ нужна вода. Я рывком открыла рундук, глубоко на дне увидела ведро. Из этого ведра мы с Ричардом поливали друг друга морской водой, чтобы охладиться. Потянувшись всем телом, я схватила линь, привязанный к ведру.

Держась за кормовой релинг, бросила ведро в воду, зачерпнула столько, сколько смогла поднять, оттащила ведро в кокпит. Бросила в него аварийный радиобуй. Поднялись пузыри, но больше ничего не произошло. Никаких огоньков, никаких звуков. Я выловила АРБ из ведра и встряхнула. Ничего. Я с негодованием швырнула его обратно в ведро. Соленая вода выплеснулась, обожгла глубокий порез на лодыжке.

Мысли путались. Голова гудела, тело болело от каждого движения. Я не могла сообразить, что делать дальше, разве что прыгнуть за борт и покончить с этим кошмаром. Стоило Ричарду позвать меня, я бы прыгнула не раздумывая.

– Нет, он может быть жив.

– Какого черта, как это он может быть жив? Он жив? Где же он? – прокричала я, исступленно озираясь по сторонам. – Он что, внизу? ОН ВНИЗУ? – Наверное, я ждала ответа от Бога.

ГДЕ ЖЕ ОН? НЕУЖЕЛИ ВНИЗУ? – Я рванулась вниз со всей быстротой, на какую была способна.

Я упала в глубокую лужу: пол трюма покрывали добрые двадцать дюймов воды.

– РИЧАРД, РИЧАРД, – отчаянно вопила я. – ГДЕ ТЫ?

Зная, что на носу его нет – там я уже побывала, – я повернула на корму. Расшвыривая дрейфующие обломки, мимо камбуза я с трудом пробралась к кормовой каюте, дверь которой была наполовину сорвана с петель и перекошена. Я толкала, пинала, колотила эту дверь, преградившую мне путь, и не переставая кричала:

– РИЧАРД, РИЧАРД, Я ИДУ. Я ТЕБЕ ПОМОГУ. ТЫ ТОЛЬКО ПОДОЖДИ. ПОДОЖДИ…

Проклятая дверь застряла намертво. Я билась в нее, всем своим весом пытаясь сдвинуть с места. Наконец дверь поддалась и провалилась внутрь каюты, обдав меня подобием приливной волны. Я перелезла через нее, с отчаянием высматривая Ричарда, умоляя его появиться – отказываясь поверить, что его здесь нет. Я тщательно осмотрела каюту, заглянув под каждый валявшийся там предмет: подняла даже упавшую дверь и пошарила руками в воде – в надежде, что Ричард может оказаться там.

– Ну почему, почему, почему ты не сошел вниз? – В полном отчаянии я опустилась на колени, погрузившись в воду до пояса. Ахнула и подумала: боже мой, яхта же тонет, надо убираться отсюда.

С трудом подняв свое промокшее, израненное тело, я доковыляла до входа в каюту и выбралась наружу. Ценой неимоверных усилий мне удалось сдвинуть тяжелый спасательный плот к борту, после чего я привязала его к поручню на крыше каюты. Рука на автомате потянулась за такелажным ножом, висевшим на поясе; подсунув острое лезвие под один из ремешков, удерживавших плот в закрытом состоянии, я принялась резать его снизу вверх. Но ремешок был натянут туго, а я слишком слаба. Окончательно выбившись из сил, я стала кромсать ремешки как попало.

Когда был перерезан последний, спасательный плот начал надуваться, раскрываясь. В нем обнаружились рыболовные снасти, фальшфейеры, мини-аптечка, полдюжины жестяных банок с водой и губка. Что-то было неправильно, чего-то не хватало. Я старалась думать: удочки, фальшфейеры, аптечка, губка, еда и вода. Еда? Нет никакой еды. Банки с водой есть, но нет консервного ножа. Как это на спасательном плоту нет еды и невозможно открыть воду?

Обходя гик, я ударилась раненой левой голенью. Порез снова начал сочиться кровью. Мне было все равно. Это пустяки по сравнению с…

Я сошла вниз, чтобы взять еду. Бредя по колено в воде, отшвыривая ногами все, что преграждало путь, я нашла вещмешок и стала бросать в него галеты, банки с фасолью, тунцом и персиками. Туда же отправились портативный радиоприемник и консервный нож. Схватив подушку и одеяло, через люк я вытолкнула их в кокпит.

Вода. Я должна взять больше воды.

Я огляделась по сторонам и увидела свисающий с полки мешок от походного душа. В него влезает два с половиной галлона воды.

– Ричард будет обезвожен, когда я его найду, – произнесла я вслух.

Схватив мешок, я потащила его на камбуз, чтобы наполнить из опреснительной установки. Но не успел мешок заполниться, струя воды начала понемногу слабеть, а потом, с шипением разбрызгав последние капли, иссякла.

– Боже мой, у меня нет воды!

Стоп, есть же емкость фильтра пресной воды, там должно быть как минимум полгаллона.

Я заткнула мешок от походного душа, кое-как протолкнула эту тяжесть в люк и скатилась обратно в каюту. Теперь нужно было вытащить наверх набитый вещмешок. Он весил целую тонну, и, чтобы справиться с ним, пришлось собрать все свои силы.

Я погрузила вещмешок и постельные принадлежности в спасательный плот. Но пока я ходила за походным душем, волна ударила в борт «Хазаны», заставив яхту накрениться. Все, что было в спасательном плоту, попадало за борт.

– ТОЛЬКО НЕ ПРИЕМНИК! – закричала я, видя, как тонет вещмешок и уплывают постельные принадлежности.

Это было последней каплей. Словно буйно помешанная, я топала ногами и пинала спасательный плот.

– КАКАЯ ГЛУПОСТЬ, ГЛУПОСТЬ! КАКАЯ Я ДУРА! РИЧАРД, ГДЕ ЖЕ ТЫ? ВЕРНИСЬ И ЗАБЕРИ МЕНЯ! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? ВЕРНИСЬ И ЗАБЕРИ! ГОСПОДИ, ТЫ ДОЛЖЕН МНЕ ПОМОЧЬ!

Воя от отчаяния, я подхватила мешок с водой и заползла внутрь плота, дрожа от страха и беспомощности.

– Ричард, мне со всем этим не справиться, не справиться ни за что, – бормотала я себе под нос. – Почему ты не забрал меня с собой? Ты же говорил: «Капитан идет ко дну со своим кораблем». Помнишь? Ты же сам говорил! Ты мне солгал. Корабль не пошел ко дну. И где ты? Как я могу жить дальше без тебя? Что мне делать? Я не знаю, что делать. Боже, что же мне делать?..

– Ни за что не покидай судно, – прошептал успокаивающий голос Ричарда. Он мягко повторял это у меня в голове снова и снова. Прижимая мешок с водой к груди, я закрыла глаза и зарыдала:

– Но ты же покинул судно, ты покинул.

Я плакала, пока не заснула в резиновом плоту, ни капли не беспокоясь о том, что могу утонуть вместе с яхтой.

Я проснулась в слезах и дрожа от холода. Попыталась открыть запекшиеся коркой глаза. Шея да и все тело одеревенели. Мне отчаянно хотелось заснуть снова или же умереть, чтобы не участвовать больше в этом кошмаре. Рассвет был в грязных, черных потеках, оставшихся от ночи. Кожу лизал сырой бриз, и я чувствовала, что промерзла до костей. Несмотря на оцепенение, в котором я пребывала, звяканье сломанного такелажа и плеск воды в корпус яхты снова пробудили вчерашние страхи. Я попыталась пошевелиться, но все тело немилосердно болело. От каждой вспышки боли перехватывало дыханье. Глотать было больно, надорванное отчаянными криками горло саднило. Переполненная гневом и острым ощущением постигшего меня краха, я прихватила из спасательного плота одну банку с водой и спустилась вниз. Понимая, что воду из банок пить еще рано, я подставила руку под тонкую струйку воды в раковине, сделала жадный глоток, а потом лизнула ладонь: