Кто-то хочет заставить меня сомневаться в Патефоне. Зачем?

Патефон. Он же Николай Иванов. Ива̀нов, как он любил поправлять, аристократ хренов. Единственный, кто остался от банды Луки. Остался со мной. Прошёл через всё, через что пришлось пройти мне, загибая раком город, когда Луку убили, а меня обвинили в его смерти. Это дело до сих пор не раскрыли — я так и не выяснил кто это сделал. Да и не до того было: после смерти Луки начался передел власти, и мы попали в такой замес, что ад показался бы родным домом по сравнению с тем, что творилось на улицах. Патефон закрыл меня грудью и получил три пули, одна из которых прошла навылет и всё же застряла у меня в боку. И я скорее отдам почку, глаз или руку, а может и всё сразу, чем решу, что весточку из преисподней мне прислал Колян.

Кто-то или слишком плохо меня знал. Или был нагл, самоуверен и глуп, раз решил зайти с тыла.

С тыла… Хм…

Я приподнял бровь, изучая изображение на экране и не глядя нажал кнопку вызова на телефоне.

— Руслан, а сделай-ка мне на почту схемку здания «Моцарта».

— Уже, Сергей Анатольевич, — прозвучало пару секунд спустя. — Вы тоже об этом подумали?

— О чём, друг мой? — насторожился я.

— В общем, я уже над этим работаю, — смущённо кашлянул мой главный специалист технического отдела. — Только не подумайте, что я шпионских фильмов насмотрелся, но я хочу совместить передвижения персонала и записи с камер со схемой здания.

— М-м-м, — понимающе кивнул я. — А знаешь, что? Включи-ка туда ещё всех курьеров, экспедиторов и прочих людей, кто хотя бы приближался в тот день к зданию. А ещё праздношатающихся, кого наружные камеры засекли более двух раз за последний месяц. Сколько времени тебе надо? День, два?

— Думаю, будет готово к вечеру.

— Отлично! — отключил я громкую связь, когда в дверь робко постучали и крикнул: — Войди!

— Доброе утро! — кашлянула Евгения Игоревна на пороге.

До меня долетел запах духов, мокрой псины и собачьего печенья.

Хоть бы уж заныло где-нибудь в паху что ли в ответ на её обтянутую джинсами попку, так нет же — желудок откликнулся на запах говяжьей косточки.

— Женя, прекрати закармливать собаку, — я кивком показал на стул. — Я знаю, как трудно противостоять обаянию этого хитрого вымогателя, но корги не только знатные попрошайки, но ещё и склонны к перееданию. Будь добра, не превращай Перси в ожиревшее малоподвижное существо.

— Я постараюсь, — смущённо кивнула она.

— Очень сильно постарайся, — протянул я корзину для бумаг и показал глазами.

Она нехотя достала из кармана собачье лакомство и выкинула.

— И остальное у тебя тоже придётся конфисковать.

— Но как вы?.. — удивление в её взгляде мне, конечно, польстило, но могла бы и сама догадаться, что я увижу оплату в «Дог-Хаусе», сделанную с моей карточки.

— Я же Моцарт, Евгения Игоревна, — усмехнулся я многозначительно. — Я знаю всё. Но я позвал тебя не за этим. Мне передали: у тебя есть ко мне вопросы.

— Да, — усердно закивала она. — Моя учёба. В конце августа начнутся первые собрания абитуриентов.

— Ещё полно времени. Почти месяц.

— Просто мне пишут с оргкомитета, и я хотела знать мне стоит соглашаться участвовать в подготовке этих мероприятий или… — её аккуратные пухлые губки, слегка тронутые блеском, приоткрылись в немом вопросе. Такие маленькие и такие чуть обиженно надутые, что невольно хотелось сказать «ути-пути» или…

Нет, эти мысли мне даже не приходилось гнать. Я был как отсыревший порох с ней, и она — не искра, скорее блёстка. Не огонёк — стразик. Не уголёк — случайно попавший в костёр камешек. И никакой надежды его раздуть, хоть она и моя будущая жена. И, возможно, кого-то бы это расстроило, но для меня, наверное, было к лучшему: раз настолько не похоже на мою первую женитьбу, когда я с ума сходил по своей жене — не будут мучить кошмары прошлого.

Я вздохнул и… забил.

Всё же я слишком привык жить один.

— Ещё вопросы? — убрал я от лица руку, большой палец которой всё это время покусывал.

— Вы не ответили, — удивлённо округлила она глаза.

— Ах, да! — Чёрт! Я подумал о ней и сбился с мысли. — Конечно, участвуй в чём угодно. И учиться ты, конечно, пойдёшь, это даже не обсуждается.

Она с облегчением выдохнула. Но, чтобы особо не расслаблялась, я тут же добавил:

— Только провожать и встречать тебя будет телохранитель.

— Зачем мне телохранитель? — расстроилась она. — Здесь же пешком до университета два шага, — справедливо заметила она. Дом и правда находился в двух кварталах от университета.

— Ты невеста Моцарта, деточка. Это накладывает на тебя определённые обязательства, — усмехнулся я. — И не могу же я назвать человека, что будет носить твои сумки, лакеем. Это неуважительно, согласись?

Она секунду думала, а потом уверенно кивнула.

Назвать лакеем человека, что прошёл специальную подготовку, владел всеми видами оружия и приёмами не только рукопашного боя, я бы и сам себе не позволил, особенно учитывая его боевые ранения. Но зачем ей знать, что она невольно попадёт под удар, как только слухи о том, что я собрался жениться, поползут по городу. И пора бы уже этим слухам поползти.

— Ещё вопросы?

— Нет, — она помотала головой.

— Отлично, — достал я из ящика стола бирюзовую коробочку и положил перед ней. — Открой.

— Тиффани? — она осторожно приподняла крышечку. Выдохнула. — Помолвочное кольцо?

— Примерь.

Она посмотрела на меня исподлобья. Достала кольцо. Редкий голубой камень сверкнул в изящной оправе, словно отражаясь в её глазах того же чистого небесного оттенка, но платиновый ободок из её руки вернулся обратно вглубь чёрной бархатной подушечки.

— Я не могу его надеть.

— Не понял, — приподнял я бровь.

— Ну это же будет не по-настоящему.

— А у нас значит всё в натуре ништяк?

— Я не в том смысле, что отказываюсь, — выпрямила она спину, словно к ней приставили ствол. — Просто вы сами сказали, что всё должно выглядеть естественно. И я написала подругам, что мы познакомились не на дне рождения, а то это выглядело бы слишком поспешным и подозрительным, а намного раньше.

«Тот мужик, что лапал тебя за задницу??? Вы встречаетесь???» — тут же всплыли у меня в памяти смайлики с огромными глазами, полученные в ответ.

— И, прости, но подружки у тебя такие дуры, что поверили? — хмыкнул я, как будто не знал, что поверили, ещё как поверили.

И тому, что она уехала со мной, потому что давно хотела сбежать от отца-тирана, только ждала совершеннолетия. И тому, что это я (а не Артурчик) крутил с ней несколько месяцев тайный роман. И вообще, с её слов я выглядел таким романтиком с большой дороги, что я и сам невольно выпрямил спину. Признаться, она меня приятно удивила своей неожиданной сообразительностью. И ведь как складно врала, хитрая маленькая лиса.