Пока ел, беспрестанно прокручивал в голове слова дяди. Я сам участвовал в сражении за трон, поэтому прекрасно знал, что не было у нас достойных противников. А Палицких я даже за врагов не считал, до того они были слабые и никудышные. Вот в таких родах, как Воздвиженские или Успенские, были сильные маги, поэтому с ними больше всего пришлось повозиться. Интересно, а что с ними Палицкий сделал?

В это время по лестнице спустился Миха и подошел к входной двери. Я присвистнул и поманил его.

— Чего тебе? — недовольно спросил он. — Я на речку собрался. Поплавать хочу.

— С тобой пойду, — с готовностью вскочил я.

Он пожал плечами и вышел на крыльцо. Я доел сочную жирную рульку, запил клюквенным морсом и побежал следом. Миха уже успел сходить до бани и взял два полотенца.

— С утра солнце палит, — пожаловался брат и намотал полотенце на голову, наподобие чалмы. — В городе, говорят, такие штуки появились, из которых холодом дует. Вот бы нам такую!

— Будет, все будет, Миха. Ты лучше скажи мне, куда делись Воздвиженские и Успенские? Известно о них что-нибудь?

— Пф-ф-ф, — прыснул он. — У тебя до сих пор с головой плохо? Ты же сам к Олесе Успенской хотел подкатить, но ее отец помешал.

Я недоуменно уставился на брата. Никакую Олесю я знать не знаю. Миха посмотрел на меня и понял, что я ни о чем таком не помню, поэтому сжалился и объяснил:

— Во-он за теми деревьями стоит точно такой же дом, как и наш. В нем живут чета Воздвиженских с сыном Гришей и тремя дочерями. Кстати, двое из влюблены в тебя, как кошки, и постоянно ошиваются под нашими окнами. И что они в тебе нашли? — Миха неприязненно оглядел меня с ног до головы.

— Не отвлекайся! — одернул я его.

— Ладно-ладно… А за тем стогом возле пруда стоит дом Успенских.

— Получается, что все три самых сильных магических рода живут в одной деревне? — удивился я.

— Да, — Миха дернул плечом. — В начале сильно враждовали, но без магии особенно не повоюешь. К тому же теперь делить нам нечего.

Слова дяди о том, что кто-то кормится нашей магией, стали обретать смысл. Мне надо было об этом подумать.

Между тем, мы подошли к речке. Миха быстро разделся и нырнул в прохладную воду, а я стянул рубашку и принялся прохаживаться по берегу, обдумывая услышанное. Во-первых, надо вырваться отсюда. А, во-вторых… что во-вторых? Убить императора Палицкого? Но, что это даст, если Палицкие победили сражение, а это значит, что за него может заступиться народ и не принять меня. Но, как они победили, если у них никогда не было ни собственных достойных магических сил, ни подготовленного войска, ни денег?

— Миха, — окликнул я брата. — А как мы проиграли? Что произошло?

Тот плескался посреди узкой, но глубокой речушки.

— Эх, хорошо! Что ты там застыл? Ай да в воду!

— Я спрашиваю, как мы проиграли? — повторил я вопрос уже намного громче.

Вдруг сзади кто-то откашлялся и я, испуганно вздрогнув, обернулся. По тропинке к нам спускался седой старик с живыми голубыми глазами. Он мне смутно кого-то напоминал.

— Здравствуй, Макс, — прохрипел он. — Ты что же это, забыл, как проиграл? — он засмеялся и снова зашелся в кашле. — А я думал, что такое до смертного одра помнят.

— Да, я головой ударился на днях, — соврал я. — С памятью проблемы начались. Вот и тебя не помню.

— Э-хе-хе, ну давай заново знакомиться, — он протянул сухую морщинистую руку. — Олег Воздвиженский. Был когда-то графом, но сейчас просто старик. Немощный, слабый старикан, — он горько усмехнулся.

Я пригляделся и понял, что он не пошутил. Передо мной, действительно, стоял глава одного из могущественного рода.

— Расскажи, что случилось? — я жестом пригласил на бревно, лежащее на берегу у кострища.

Старик, хрустя суставами, опустился на бревно и заговорил:

— Если честно, то я даже не понял, как тебя скрутили. Мы уже отступали после того, как ты обездвижил всех моих воинов и запер мой источник. А потом — БАЦ! — он хлопнул в ладоши. — По громкоговорителю оповестили, что императором становится Палицкий, — он огляделся, не подслушивает ли кто-нибудь, и продолжил. — Мы охренели, честное слово! Все уже признали и смирились с тем, что Саня, дядя твой, на трон сядет, но Палицкий? Он-то каким боком? А потом нас, Успенских и вас сюда привезли. Правда, — старик наклонился в мою сторону и прошептал, — вы все были без сознания. Я своими глазами видел, как вас на носилках в дом затаскивали. И забор этот с сеткой тут же натянули, будто у них все было готово. Уж сколько лет прошло, а мы так ничего и не узнали.

Он прихлопнул комара, впившегося в щеку, и почесал затылок.

— А сколько лет мы уже здесь?

— Тридцать лет.

— ЧТО?! Тридцать? — воскликнул я, не в силах сдержаться. — Но без магии, я бы уже выглядел, как… ты!

Я ткнул пальцем в его седые волосы, торчащие в разные стороны.

— Если бы ты был «пустым» человеком, то уже был бы, как я. Но в нас живет магия, она не может просто исчезнуть. Мы уже с дядькой твоим обсуждали это. Если бы мы смогли вырваться отсюда, то наполнились бы своей магией и дали отпор, а так из нас ее просто выкачивают, — он тяжело вздохнул. — Как только мы попали в этот загон, то все сразу же почувствовали, как магия утекает. Будто вода просачивается сквозь пальцы.

— Но почему за тридцать лет вы так и не смогли ничего придумать и вырваться отсюда? — во мне все бурлило от негодования. — В этом нет ничего сложного, у меня почти получилось!

— Максим, тебя бы в лазарет положить, — покачал головой Воздвиженский. — Совсем с головой плохо. Как мы без магии и оружия справимся с охранниками Воронова? Они круглосуточно дозором обходят стену. В первое время без стеснения нам под ноги стреляли, когда мы пытались с ними поговорить или просили позвать начальство. Ты забыл, как нещадно они тебя били? Как морили нас голодом? Как угрожали убийством? Это сейчас мы живем хорошо: обзавелись хозяйством и прислугой, а в начале ничего не было.

Я молчал. Меня не было с ними все эти тридцать лет. Я не мог помнить того, что со мной не происходило. Несколько дней назад я изнывал от скуки во дворце и мечтал найти новый способ развлечься, а теперь оказался в такой жопе, что прежняя жизнь казалась раем. В это время Миха вылез из воды и