И его мать могла назвать своего отпрыска Фрэнсисом. Почему бы и нет?

Лексия искала все новые и новые доводы. Что угодно, только бы ее страшное подозрение не оправдалось!

Нет, только не это!

Этого не может быть!

Этого быть не должно!

Она все еще пыталась себя убедить, когда маркиз Уимбортон вышел в холл их поприветствовать.

Фрэнк!

Сегодня он был одет по-иному — элегантный серый фрак, красиво повязанный галстук.

Последние сомнения рассеялись.

— Мистер Дрейтон, я очень ждал нашей встречи! — сказал хозяин дома, протягивая руку.

— Рад встрече, милорд! Спасибо за приглашение, для нас это большая честь. И дом у вас просто великолепный — я успел вдоволь им полюбоваться, пока мы ехали.

— Дом — предмет моей гордости, — последовал любезный ответ.

— Позвольте представить мою дочь Лексию!

— Счастлив с вами познакомиться, мисс, — произнес маркиз с поклоном.

Мистер Дрейтон на мгновение отвлекся — лакей взял у него шляпу, и хозяин дома поспешил этим воспользоваться: он подошел к Лексии и заключил ее руку в свои.

— Я ждал нашей встречи с нетерпением, — шепнул он. — И с большим любопытством.

Девушка едва не задохнулась от возмущения:

— Ставлю последний доллар — так оно и было!

— Последний доллар? — повторил маркиз, озадачившись. — Никогда не слышал этого выражения.

— А вы никогда и не встречали похожую на меня, — прошипела в порыве злости Лексия.

— Даже не пытаюсь это оспаривать. Полагаю, так говорят в Штатах?

— Да, и у меня для вас найдется еще немало крепких словечек!

— Очаровательно!

— Ничего очаровательного я в этом не вижу, — отрезала Лексия.

— Смею заметить, вы на меня сердитесь.

— Сержусь? Это слишком слабо сказано! Все равно что меня ошпарили кипятком! Вы даже представить себе не можете, насколько сильно я рассержена!

Маркиз сочувственно усмехнулся:

— Думаю, я догадался об этом, как только вас увидел.

— Отлично. Значит, мы друг друга понимаем.

— Но разве не это — главное? — спросил он. — Мы действительно понимаем друг друга — и намного лучше, чем если бы сегодня впервые встретились.

— Мне больше нечего вам сказать! — вспыхнула Лексия.

— И хорошо, потому что ваш папенька посматривает на нас с изумлением. Вы позволите проводить вас в гостиную и познакомить с моими родственницами?

Втроем они прошли в следующую комнату. Сидевшие там две пожилые леди с интересом стали рассматривать вновь пришедших.

— Это мои тетушки, Летиция и Имельда.

Старушки тут же принялись объяснять, что они — сестры дедушки маркиза, то есть Фрэнсис приходится им внучатым племянником. И живут они тут же, в господском доме.

— И я этому безмерно рад, — сердечно заверил гостей маркиз. — Благодаря вам, дорогие тетушки, мне никогда не бывает одиноко.

Благодарные улыбки озарили лица пожилых дам.

Лексия же подумала, что старушки тоже бедны как церковные мыши, на которых они, кстати, были очень похожи, и что они не имеют своего жилища, раз им приходится ютиться в каких-то закоулках этого огромного запущенного особняка.

На самом деле Лексия впервые попала в настоящий английский загородный особняк. Хайклифф-холл не шел с ним ни в какое сравнение. В этом доме, с его высокими, украшенными живописью потолками и позолоченными люстрами, она чувствовала себя, как на другой планете.

Первым впечатлением были пышность и великолепие, но стоило присмотреться — и оказывалось, что шторы обветшали, а потолки и ковры не мешало бы почистить. А еще — оклеить стены заново, обновить слой позолоты на светильниках…

Чай подали в гостиной. Посуда была очень красивой, тончайшего дрезденского фарфора. Но заварник и две чашки были из одного сервиза, а остальные три — из другого, тоже дрезденского.

Пожилые леди были счастливы познакомиться с кем-либо, приехавшим из Америки, — это ведь почти на краю света!

За столом они засыпали мистера Дрейтона вопросами, и он уделял им все свое внимание — то ли по доброте душевной, то ли для того, чтобы завоевать расположение маркиза. Как бы то ни было, своей цели он достиг.

И конечно же, не стал возражать, когда хозяин предложил показать своей юной гостье дом.

Лексия встала и вышла вслед за маркизом, отказавшись опереться на предложенную им руку.

— Вы все еще сердитесь? — спросил он.

— Это вас удивляет?

— Я надеялся, у вас было время все обдумать, и ситуация уже не представляется вам такой безрадостной.

Не дождавшись ответа, он продолжал:

— Мэм, могу я сделать вам комплимент? Вы выглядите прелестно — именно так, как я рассчитывал. И вы даже не представляете себе, как это приятно — узнать, что к твоему мнению прислушиваются.

Вспомнив, как именно он советовал ей одеться и почему, Лексия почувствовала, что ее щеки запылали от стыда.

— Вы невыносимы! Как вы смеете вообще об этом говорить?

— Я всего лишь похвалил ваше платье.

— Не надо изображать невинность, сэр! Вы хотели напомнить, какие ужасные вещи я вчера о вас говорила!

— Ну, я и сам, помнится, говорил о себе ужасные вещи, и теперь вы, конечно же, склонны со мной согласиться.

— Вы даже хуже, чем я думала, — пробормотала Лексия.

— Об этом и речь. Говоря о себе, я выбирал почти столь же нелестные выражения, как те, которые употребляли вы. Ненависть и презрение — вот все, чем вы соблаговолили меня одарить.

Вспоминать о том, как неосмотрительно она себя повела с новым знакомым, Лексии было крайне неприятно, однако она тут же бросилась в атаку:

— Следовало сразу сказать мне, кто вы такой!

— И не услышать столько увлекательных комментариев к моей персоне? Вы просите слишком многого.

— Вы вели себя неподобающим для джентльмена образом.

— А вы — неподобающим образом для леди, и это замечательно. Только подумайте, сколько сэкономлено времени! Если бы не вчерашняя встреча, мы бы, возможно, никогда бы не узнали друг о друге правду.

— А я очень рада, что знаю правду о вас, — парировала Лексия.

— Взаимно. Представьте, ведь я мог ввести вас в заблуждение! Зато теперь вы убедились, в каком шокирующем состоянии дом, и точно знаете, почему возник вопрос о нашем браке. Вы предупреждены, мэм! Я — бессердечный охотник за приданым, и дамам следует держаться от меня подальше!