– Я не собираюсь никуда уезжать, пока мы не выясним, что произошло на самом деле, – с твердостью в голосе заявила женщина. – Судья Мозли говорит, что будет проведено расследование. Что? Я должна съездить в полицейский участок. Пит был на твоей яхте, но меня оттуда выставили, объяснив, что сейчас это место преступления. Мне нужно где-то приземлиться. Можно пожить у тебя на квартире? – Слушая собеседника, Велвет заметно поникла. – Нет, я не знаю, когда ты сможешь получить свою дурацкую яхту назад. Да. Да. Хорошо, я все поняла. Конечно. Я пока сниму комнату в гостинице. Да, спасибо за твою щедрость. – Она выключила телефон и с презрением произнесла: – Вот уроды.

Уит снова посмотрел в заднее зеркало. Фары приблизились.

– Не вышло? – спросил он.

– Ненавижу этого маленького грязного Джуниора Дэлоуча. Мразь с поросячьими глазками, возомнившая себя великим жеребцом. Да, может, и так, но только с толстой подпоркой для члена и ящиком виагры. – Она пожала плечами. – К ним на квартиру я поехать не могу. Они сейчас в Хьюстоне, но завтра приезжают. Придется перекантоваться в гостинице.

– Мне показалось, что вы набирали местный номер.

– Это звонок с переадресацией. – Она оглянулась и зажмурилась от слепящего света фар ехавшего позади них автомобиля. Огни стали мигать, перемежая дальний свет с ближним. – Кто-то торопится, как в задницу ужаленный.

Уит снова посмотрел в зеркало.

– Он мог бы обогнать меня, если бы хотел, – сказал Уит, заметив, что машина подъехала на опасно близкое расстояние. Фары опять мигнули: дальний, ближний, дальний…

– Он хочет, чтобы вы съехали на обочину, – тревожно произнесла Велвет, протягивая ему телефон.

– Не нужно, спасибо. – Уит придавил педаль акселератора и сразу же оторвался от ехавшей сзади машины. Преследователь начал резко отставать.

– Мудак, – прокомментировала происшедшее Велвет. Через несколько секунд, когда Уит снова посмотрел в зеркало заднего вида, машина уже почти пропала из виду.

– Мой офис находится как раз напротив полицейского участка, – сказал Уит. – После того как вы дадите показания, я могу подвезти вас в отель.

Велвет поняла его великодушие неправильно.

– Знаете, я не даю кому попало только за то, что он проявил обычную человеческую вежливость.

– Могу пообещать, что я вас об этом и не попрошу.

– Кстати, почему? Думаете, что от меня дурно пахнет? А знаете, сколько мужиков уже домогались меня с тех пор, как я очутилась здесь?

– Вероятно, немало, – ответил Уит.

Велвет заерзала на своем сиденье.

– «Немало» – это мягко сказано, – наконец произнесла она. – Точнее будет – «тонны».

Уит повернул к центру и вскоре затормозил перед зданием суда округа Энсайна. Это было помпезное сооружение в мавританском стиле, весьма популярном на побережье лет сто назад: три этажа, выстроенные из прочного техасского гранита, должны были выстоять под напором штормовых волн и урагана. Через дорогу располагался полицейский участок Порт-Лео – унылое здание из обычного кирпича. Они пересекли пустынную улицу вместе. Ветер шелестел поникшими листьями пальм, и тучи опускались все ниже, готовые вот-вот разродиться обильным дождем.

– Но они же не собираются меня арестовывать, правда ведь? – неожиданно спросила Велвет, останавливаясь посреди дороги.

– Это вы убили его? – в свою очередь спросил Уит.

– Нет. О Господи, конечно нет.

– Тогда вам нечего беспокоиться. Расскажите им то, что они захотят узнать. Они нормальные люди. Никто вас там не съест, я обещаю.

Женщина скрестила руки на груди, склонила голову, и содрогаясь от вновь нахлынувших рыданий, тихим скулящим голосом стала звать Пита Хаббла. Уита сейчас не заботили ни приличия, ни политика. Он просто обнял ее и дал поплакать у себя на плече – так старые друзья стараются утешить друг друга перед лицом жуткой реальности, обрушившейся на человека внезапным горем. Не мог же он стоять столбом, когда женщина рыдает. Рукав его «тропической» рубашки намок от ее слез и соплей; когда же всхлипывания наконец затихли, Уит провел Велвет к ярко освещенным дверям полицейского участка.

Клинок наблюдал за тем, как его крошка и этот чертов никчемный распутник-судья обнимались посреди улицы. Он едва сдерживал себя. На шоссе он подъехал очень близко к автомобилю Уита Мозли и отступил лишь после того, когда в свете своих фар и внутреннего освещения «форда» увидел в руках Велвет сотовый телефон. В его планы совершенно не входило, чтобы они сообщили кому-нибудь о том, что их преследуют, или чтобы кто-то на другом конце телефонной линии услышал, как он выполняет свою работу. Клинок проследовал за автомобилем судьи до городской площади Порт-Лео и, погасив фары, остановился в квартале от них, затаившись у книжного магазина «Гольфстрим».

Клинка чуть ли не вывернуло, когда он увидел, как они прижимаются друг к другу и Уит Мозли прикасается к женщине, которая принадлежит ему. Он с силой сжал лезвие ножа, чувствуя, как разрезает себе ладонь. Чтобы хоть немного успокоиться, Клинок сделал несколько медленных глубоких вдохов, но все равно ему казалось, что он в любую минуту готов закричать от охватившего его бессилия и разочарования.

Клинок осознавал, что терпение должно быть превыше храбрости, поскольку именно оно было главным условием выживания. Если же он забывал об этом, то мог совершить непоправимую ошибку. В его же случае просчеты недопустимы. Он читал об ужасных ошибках, описанных в довольно специфической литературе, которой всегда увлекался. Вот, например, Джон Уэйн Гейси пригласил надзиравшего за ним полицейского к себе на завтрак, в то время как из-под пола распространялся весьма странный запах. А Деннис Нильсен сам показал первому же постучавшему к нему в двери полицейскому ужасающие пластиковые мешки в своем шкафу в Лондоне. Клинок уже давно решил для себя, что просто так ложиться и умирать он не будет. Поэтому сейчас он откинулся на сиденье и стал наблюдать. Включив магнитофон, он вернул к жизни хрупкую от времени ленту «Бич Бойз» – единственную его кассету за последние три года; знакомая мелодия словно требовала от него быть верным собственным правилам. Напевая под нос в такт своему дыханию, Клинок поклялся, что эта крошка действительно будет принадлежать ему.

Мозли и Велвет вошли в полицейский участок, а Клинок остался ждать в машине. Через несколько минут судья неторопливо перешел улицу и направился к зданию суда.

«Ах ты, маленький грязный уродец! Ничтожество, ты недостоин того, чтобы прикасаться к ней и видеть ее слезы. Я – не ничтожество, а вот ты – ничтожество», – злобно бормотал Клинок, наблюдая за тем, как Мозли отворил скрипучую дверь и скрылся внутри темного здания. Через несколько минут в окнах кабинета на первом этаже зажегся свет, приглушенный опущенными жалюзи.

Похоже, судья Мозли не запер за собой дверь. Клинок взбежал по ступенькам крыльца и попробовал открыть дверь: она не поддалась. Черт!