Три дня молодой кавторанг был полновластным хозяиномкурортной жемчужины, которая, в общем, жила все это время прежней беззаботнойжизнью, а визгом моды для отдыхающих стало — пойти на набережную и сняться нафоне эсминца.

Увы, Бонапарта из Довнара не вышло ввиду известного финалавсей затеи.

Был, правда, шанс не только сохранить погоны, но изаполучить очередную звездочку — стоило лишь, честно глядя в глаза комиссии, заявить,что город был взят на шпагу как раз под флагом демократии, для защиты его отпутчистов (благо противоречащих тому бумажек не было). Иные жуки так ипоступили, взлетев в генералы из майоров, но потомок шляхтичей не стал каятьсяи вилять, а потому вылетел с флота, что твоя торпеда. Вернувшись в роднойШантарск, он долго мыкался с клеймом «пособника гэкачепистов», пока не попал кхозяину «Интеркрайта», стоявшему выше таких пошлостей…

По мнению некоторых, Довнар после пережитого самую чуточкупоехал рассудком (что, впрочем, ничуть не казалось удивительным ДанилуЧерскому, помнившему свои собственные мыканья — и после прихода Горбачева, ипосле октября девяносто третьего). Заявив, что уходит во внутреннюю эмиграцию,Довнар полонизировал имечко, выбил новый паспорт (не без помощи главы«Интеркрайта», любившего в людях безобидные странности, если они не мешалиделу), стал ходить на мессы в возвращенный католической общине костелдореволюционной постройки.

Потом, как это сплошь и рядом случается, романтика столкнуласьс реальностью и под безжалостным влиянием последней увяла. Выехав пару раз вПольшу и присмотревшись к исторической родине, Довнар после сибирских просторовнашел ее тесноватой и скучноватой, переселяться туда категорически передумал, ипресловутая внутренняя эмиграция постепенно сошла па нет, ограничившисьдемонстративным напоминанием о корнях, да и то не часто.

А в общем и целом мужик был лихой и рисковый, что в своевремя блестяще продемонстрировал, когда кипели явные и тайные баталии вокругклада Чингисхана…

— Ну? — не выдержал Данил.

— Тебе ее продать нужно или купить предлагают?

— Просто определи, что это за денежка.

— Да что тут определять, — скучным голосом сказал Довнар,вертя монету с нескрываемым пренебрежением. — Великое княжество Рутенское,точнее, уже Жечь Посполитая. Так называемый орт, или четверть талера. СигизмундТретий, предположительно тысяча шестьсот двадцать третий, судя по знаку, —видишь, вот тут стрела с двумя звездочками? — чеканена в Вильно подскарбиемЯном Гевелло. У каждой мастерской был свой знак. Низкопробное серебро.

— Редкая?

— Ни в малейшей степени, — авторитетно заявил Довнар. —Ежели в идеальном состоянии, понимающий человек за нее выложит самое большеепятнадцать баксов. Пентюху, конечно, можно впарить и гораздо дороже, но я опонимающих… Вот эта, твоя, в таком вот убогом состоянии, тянет не более чем напятерку. Баксов. Сгодится для начинающего, у которого пока что нет лучшихэкземпляров.

— Уверен? — спросил Данил. — Бывают ведь дорогущиеразновидности, ты сам рассказывал, что австро-венгерская крона которого-то годастоит в десять раз дороже всех прочих…

— Так то крона, — сказал Довнар. — А у сигизмундовских ортовне было никаких дорогущих разновидностей. Авторитетно тебе говорю, пятеркабаксов, утеха для начинающего. И то по шантарским ценам, в Рутении дажедешевле…

— Понятно, что ничего не понятно… — задумчиво сказал Данил.

Во всем, что касалось монет, Довнару следовало веритьбезоговорочно. Если дешевка, значит — дешевка. Тогда? Нарочно оставленныйКлимовым некий ключ или попросту безделушка, чисто случайно оказавшаяся вкармане по самым что ни на есть бытовым причинам?

Несмотря на все происшедшее с момента выхода из самолета,нет стопроцентной уверенности, что Климова убрали. В жизни возможны самыеневероятные совпадения. И недооценить опасность — чревато, и всполошитьсяраньше времени — не есть верно…

Забрав со стола монету, Данил задумчиво поскреб ее ногтем,сунул в нагрудный карман.

— Похоже, придется мне сдать билет и остаться, а? — спросилДовнар почти безмятежно.

— Сдать билет тебе придется, факт, — все так же задумчивопротянул Данил, не поднимая головы. — А вот оставаться не следует.

— Да?

— Жора, хватит, — поморщился Данил. — Прекрасно знаю, кэп,как вы любите позвенеть шпагой и нанизать на оную полдюжины супостатов…Согласен, порой это у тебя неплохо получается. Но сейчас не тот случай.

— Серега был нормальным мужиком. Нельзя таких мужиков мочитьбезнаказанно. А у тебя не так уж много верного народа.

— Вовсе даже мало, — согласился Данил. — Но тут и начинаютсябардзо принципиальные нюансы. Во-первых, я пока что не уверен на все сто, чтоКлимова убрали. Что бы ни писали авторы бестселлеров, в наших играх людейпросто так не убирают, должны быть серьезнейшие основания. А я пока что не вижуникакой предыстории. Я не верю, что Серега мог, гуляючи на воле, развинтиться иразболтаться, и ты не веришь, и Паша не верит… Это лирика.

А мы все же представители точной науки… Далее. Во-вторых,если это все же не случайная пьяная смерть, а грамотное устранение, ты мне темболее бесполезен. И не нужно обиженно фыркать. Ты, Жора, морской офицер соспецифическим опытом, а сие для данного случаю бесполезно. Мне не нужныбоевики… пока что. Мне нужны профессионалы тайной войны. Ты таковым неявляешься. Будут обиды и гордые позы?

— Нет, сукин ты кот, — после короткого молчания сказалДовнар с грустной покорностью судьбе.

— Вот за это я тебя и ценю, — ухмыльнулся Данил. — Нет втебе капризности… Жора, ты мне все же понадобишься, и немедленно. Без дураков.

Тело мы сегодня же отправим в Москву, к Тогоеву, посколькуэто наш единственный шанс. Если какая-то химия все же применялась, Тогоев еенайдет, он специалист от Бога. Не всем доступна хитрая химия, быстро исчезающаяиз организма покойного. Далее. У нас есть еще одна соломинка. Здешние экспертыограничились тем, что констатировали «воду в легких». Абстрактную воду. Меж темспецам вроде Тогоева нетрудно будет отличить хлорированную водопроводную водуот воды из озерца.

— Думаешь?..

— Говорю же, это одна из двух соломинок, — сказал Данил. —Если это все же было устранение, гораздо проще, приведя человека в состояниеполной отключки, сначала утопить его в ванной, а уж потом отвезти тело к озеру,куда быстренько и спустить, не рискуя, что одержимая бессонницей бабуля успеетвстревожиться. Топить бесчувственного в озере, на месте — значит потратитьгораздо больше времени, да и риск несравним… В общем, я тебе не пустячкипоручаю. Да, и еще одно поручение будет…

Минут через пять, когда все обговорили до мельчайшихдеталей, он вышел из комнаты. С подоконника встал Паша, кивнул:

— Полная икебана. Дама выпила «заряженной» водички, часокподремлет, а потом еще долго будет пребывать в нужном психологическомсостоянии… Что дальше?