— В первый раз вижу…

Монета, такое впечатление, у нее как раз не вызывала ни тенинового страха и уж, безусловно, не усиливала страхи прежние.

Данил двумя пальцами опустил монету в карман:

— Сергей, часом, в последнее время нумизматикой не увлекся?

— Нумизматикой он как раз не увлекся…

— Судя по тону, увлекся чем-то другим? Или — кем?

Молчание. И снова — ни тени страха. Нового, имеется в виду.

— Ну ладно, — сказал Данил. — Побудьте на фирме, идет? Ятуда приеду чуть попозже, мы поговорим…

— О чем? — опять-таки вырвалось у нее. Пресловутый крикдуши, как выражались иные классики. Любопытно…

— О случившемся и о будущем, — мягко сказал Данил. — Вера, японимаю: что тут ни скажи, все будет не то… Вы уж крепитесь, сделаем все, что внаших силах…

Он помог ей сесть в подогнанный лощеным синий «москвичок» иеще несколько минут курил возле крыльца, пока не дождался Пашу, лучившегосясамодовольством.

— Ну что, синьор Казанова? — спросил Данил, чтобы сделатьпомощнику приятное.

— Порядок. Сегодня вечером отправляемся в дансинг…

— Сиречь?

— В клуб «Янина», потанцевать, а далее по обстоятельствам.

— Что так убого? — спросил Данил. — Звал бы уж в «КороляЯна» или «Жемчужину», что я тебя, ради дела в бабках ограничиваю?

— Олеська — девочка чопорная. Не та, видишь ли, репутация уназванных вами, шеф, заведений. Следователю прокуратуры там показыватьсяневместно.

— Господи, куда мы попали… — хмыкнул Данил. — Сплошные буквы«пы» — патриархальность, пастораль… Пошли за машиной.

Они без хлопот отыскали пожилого капитана Модзелевича,усатого и меланхоличного, и всего через пять минут, подмахнув пару бумажек,были допущены к белой «четверке», стоявшей в дальнем углу обширного внутреннегодвора.

— Вот, — констатировал вислоусый капитан. — Переднийбамперочек слева помят, так оно так и было. Такой ее и нашли, в протоколедолжным образом отражено. Бензина в баке имеется примерно четверть, можетеуезжать своим ходом. Конечно, если права имеются…

— Имеются, — сказал Данил. — Предъявить?

— А предъявите для порядка, — кивнул капитан-буквоед. — Малоли, еще с гаишниками неприятности получатся…

Паша полез было в карман, но Данил опередил, достал своючерную книжечку с пластиковыми прозрачными кармашками и подал капитану. Тотизучил документы с таким видом, словно надеялся, не сходя с места, разоблачитьфальшивку, но, не усмотрев ничего криминального, вернул.

— В порядочке. Вот вам справка, что имеете право управлятьданным конкретным транспортным средством, а постового я сейчас предупрежу…

Козырнул и вразвалочку направился к высоким железнымворотам.

— Как я понимаю, сами поедете, шеф? — тихо спросил Паша.

— Ну конечно, — сказал Данил. — Как подчиненному иполагается. Заодно проверим реакцию хвостов на то, что мы разделились, акиамебы… Поезжай первым, а я задержусь.

— Медведь…

— Сам вижу насчет ведмедя…

Паша энергично направился к воротам, уже раздвигавшимся стягучим скрипом, а Данил еще раз оглянулся на плюшевого медведика. Он восседалу заднего стекла — небольшой, рыжий, плюшевый, абсолютно ничем непримечательный.

Вот только цветные ленточки на шее данного медведика частоменялись, и это всегда что-нибудь да означало. Сейчас плюшевый щеголял в белойленточке.

Что ни день в условленное время Серега Климов оставлялмашину в строго оговоренном месте, причем цвет ленточки на шее медведя былкодовым сигналом для тех самых законспирированных в отдалении от «Клейнода»людей Данила, которые и волокли на себе основную работу касаемо скользкой нивыбезопасности. Белый цвет как раз и означал, что Климову нынче же вечеромнеобходимо встретиться с «призраками» — не передать сообщение, не принятьсообщение через систему «почтовых ящиков», а именно встретиться лично. Что, всвою очередь, никогда не касалось пустяков либо рутины.

Встречи не было — иначе «призраки» незамедлительно сообщилибы о ней Данилу. В поведении Климова прослеживалась четкая система, посправедливости ради стоит уточнить, что и сраженные белой горячкой подчиняютсвое поведение строгой системе.

Данил включил мотор, потихоньку поехал к воротам. Снаружи,на стоянке, уже не было ни «Волги», ни «девятки». Он поехал знакомой дорогой —все-таки неплохо знал этот город, — дождался зеленого сигнала светофора исвернул на широкий проспект Независимости.

Посмеиваясь внутренне, хорошо представлял, сколько матерковв его адрес отпускают под нос двигавшиеся в том же направлении, — он ехал,словно неделю назад получивший права «чайник»: то полз в крайнем правом ряду,то отваживался высунуться в левый, заранее, с пугливой предупредительностьювключая поворот. Временами мотор у него глох на светофоре, а пару раз даже включилаварийку перед особенно дурацким маневром. Одним словом, держался, как взмокшийот напряжения новичок, — но, понятное дело, следил, чтобы никого не задеть и неустроить аварию.

Его финты очень скоро оказались вознаграждены — выяснилось,что сзади тащится бежевая «Тойота», пусть и не повторявшая его неуклюжиеманевры, но определенно привязанная к нему некой невидимой веревочкой. Любоймало-мальски опытный водитель, окажись он за рулем этой «Тойоты», двадцать размог бы обогнать и скрыться из виду, но «японка» отчего-то приклеилась к Данилу,словно робкий юноша, тащившийся за предметом своих воздыханий. Что ж, учтемданный факт и присовокупим к уже имеющимся… При нашем безрыбье рады любомураку…

КРАСНЫЕ ЛЕНТЫ, БЕЛЫЕ ЛЕНТЫ…

Фирма «Клейнод» располагалась в тихом дворике, в небольшомдвухэтажном особнячке, построенном сразу после войны блудливыми, номастеровитыми рученьками немецких военнопленных. Данил сам в свое время выбралэтот домик — разумеется, с точки зрения шефа службы безопасности. С одной стороныисправно функционирующий детский сад, с другой — высоченная глухая стенакакого-то склада, с третьей и четвертой — обширный пустырь, где пока что ненамечалось никакого строительства. Очень трудно было бы, оставаясьнезамеченным, вести наблюдение за особнячком либо нацеливать на негокакие-нибудь громоздкие приборы из тех, что применяются любителями подслушиватьи подсматривать. И посторонняя машина, и посторонний человек сразу привлекут ксебе внимание, ближайшие пятиэтажки метрах в пятистах ну, а родителей,направляющихся в детсад, предельно легко отличить от топтунов.

Вот и теперь, едва он свернул на единственнуюасфальтированную дорожку, ведущую к особнячку, «Тойота» остановилась —прямо-таки растерянно.