— Вот, бумага от участкового, — продемонстрировала Олесяпару листов, исписанных профессионально неразборчивым почерком. — Так что я,как ни печально, вижу в происшедшем лишь закономерное завершение не сегодняначавшегося процесса…

Судя по тону и выражению смазливого личика, у нее с самогоначала не возникало ни малейших сомнений. Классический пример из учебникакриминалистики для вузов: «Гражданин К., регулярно употребляя спиртныенапитки…». Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст. В таком вотаксепте. Впрочем, скудные материалы закрываемого уголовного дела, будемсправедливы, не давали посторонним ни малейшей зацепки…

Перехватив взгляд Паши, Данил опустил ресницы, отвечая наневысказанный вопрос. Пора сматываться. Очаровательная Олеся не представляет нималейшей ценности в качестве источника дельной информации. Еще пара вопросов —и можно откланяться.

— Простите, а жители окрестных домов ничего подозрительногоночью не заметили? — спросил он.

Олеся посмотрела на него тем же взглядом как на пустоеместо. Пожилой очкастый субъект в дурно сидящем костюме ее нисколечко неинтересовал ни как индивидуум, ни как мужик, все внимание было отданобелозубому верзиле-шефу.

Из-за чего Данил, естественно, не собирался ни резать вены,ни даже впадать в уныние.

— Мы же провели расследование, — сказала она равнодушно. —Никто ничего подозрительного ночью не слышал. Время, впрочем, было весьма дажепозднее: наши эксперты считают, что смерть наступила меж полуночью и часомночи…

— Простите, а личные вещи? — спросил Данил. — Насколько язнаю, была договоренность, что их отдадут нам…

— Пожалуйста, — безразлично кивнула она, встала, извлекла израспахнутого сейфа небольшой пакет и высыпала содержимое на тощую картоннуюпапку. — Все внесено в протокол, можете забирать. Ключи от машины были в замкезажигания, мы их присовокупили потом. В самой машине ничего, собственно, и ненашлось нераскупоренная бутылка вина с отпечатками пальцев потерпевшего,полупустая пачка сигарет… вот она… и плюшевый медведь — ну, знаете, некоторыекладут к заднему стеклу всякие безделушки.. Медведь остался в машине, а виносейчас в лаборатории. На всякий случай делали анализ содержимого. Обычное сухоевино. Будете забирать?

— Зачем? — пожал плечами Данил. — Пусть выльют, что ли… Агде машина?

Медведь. Небольшенький такой плюшевый медведь, не таившийвнутри ни шифровок, ни бриллиантов, но сам по себе являвшийся…

— Машина у нас во внутреннем дворе. Будете забирать?

— Хотелось бы.

— Хорошо, я сейчас созвонюсь…

Она потянулась к телефонной трубке, а Данил принялсяперебирать скудные пожитки — последнее, что Серега имел при себе в не столь ужправедной, но и не особенно грешной жизни. Ключи от машины со знакомымбрелоком-дракончиком, еще связка, без брелока, четыре плоских металлическихключа, пятый такой же плоский, но с черным пластмассовым колечком, шестойскорее подпадает под определение «амбарный» — длиной сантиметров десять, сбородкой по обе стороны… бумажник с покоробившимися документами и деньгами…швейцарский офицерский перочинник… авторучка… носовой платок… зажигалка…золотая печатка с лошадиной головой… сигареты… тайваньская лазерная указка… аэто что такое?

Он взял монету двумя пальцами, показал Паше. Чуть побольшесоветского пятака, но тоньше, как пишут в протоколах, «белого металла», в двухместах тронута прозеленью. Надписи, похоже, — сплошные сокращения незнакомыхслов, такое впечатление, что латынь. На одной стороне — чуть стершеесяизображение субъекта с бороденкой а-ля кардинал Ришелье, в гофрированномворотнике и короне, при скипетре и державе, на другой — герб, два одноглавыхорла, два всадника… черт, да это же герб Великого княжества Рутенского, вот идата просматривается… тысяча шестьсот… тысяча шестьсот… а вот дальше неразберешь, цифирки стерлись, не стоит и строить предположения…

Паша недоуменно дернул плечом. Данил тоже ни черта не понял.Монета, похоже, старинная, но Серега, во-первых, нумизматикой никогда небаловался (как и любым другим коллекционированием), а во-вторых, впротивоположность многим, никаких талисманов с собой отроду не таскал, не былоу него таких склонностей…

— Все, я распорядилась, вам отдадут машину, — сказала Олесяуже с некоторым нетерпением, определенно предлагая им выметаться. — СпроситеМодзелевича, я с ним только что говорила… Вот бланк, у него распишетесь.

— Простите, а это откуда? — Данил показал ей монету.

— Как это откуда? Из вещей потерпевшего… ах, ну да! У негона брюках, вот здесь, — она гибко выпрямилась и показала на своей тополинойталии, — был такой… как бы карманчик. Типа потайного. Там монета и лежала. Впротоколе отражено.

Вот это как раз походило на Серегу Климова, во всех своихшитых на заказ брюках он непременно заказывал портным такой вот потайнойкарманчик, аналогичный тем, что располагались на офицерских штанах советскогообразца.

Удобная вещь, между прочим. Правда, во времена оны любаяофицерская жена с некоторым стажем семейной жизни знала, где искать заначку. Новсе равно удобный карманчик, снаружи полностью незаметен, те, кто не носилформу, даже и не знают, что таковой существовал…

Не было у Данила с покойным на сей счет никаких таких договоренностей,и тем не менее… Если в кармашек эту монету положил сам Серега, то сделал это незря. Что-то это да должно означать…

Явно чувствуя себя обязанной еще что-нибудь добавить, Олесясказала:

— Мы, разумеется, опросили всех сотрудников «Клейнода» и «Рутен-Авто»…

Многие подтверждают, что гражданин Климов в последнее времязлоупотреблял спиртным и, кроме того, как бы деликатнее выразиться…

— На сторону бегал? — помог ей Данил. Она кивнула:

— Вот именно. У меня сложилось впечатление, что вашемуруководству следовало бы подтянуть трудовую дисциплину… или у вас, в частныхфирмах, это в порядке вещей?

— Нет, я бы не сказал… — мотнул головой Данил. — Сие,по-моему, от формы собственности не зависит… Ну что ж, честь имеем откланяться…

Он тщательно собрал в свою поместительную папку скудныепожитки покойника, положил монету в нагрудный карман пиджака и первым вышел ккоридор. Покосившись на Багловского, распорядился:

— Немедленно займитесь телом. Нет, не в Институт биологии.Изыщите способ, не откладывая, отправить тело в Москву, в «хозяйство» Тогоева.С Тогоевым я сам созвонюсь.

— Простите, не понимаю…

— А кто сказал, Виктор, что вам требуется что-то понимать? —с некоторой даже ленцой осведомился Данил. — Вам дается ясный и конкретныйприказ: как можно быстрее отправить тело в Москву, приняв все возможные меры кего консервации, — он выговаривал слова жестко, безучастно. — Найдитерефрижератор, оформите в темпе все нужные документы, выполняйте.