Лорд Гот был явно разочарован, и Ада почувствовала комок в горле. Она очень не любила расстраивать отца.

– Просто… просто я была занята, я вязала свитера обезьянкам, а потом…

– Что-о? – нахмурился лорд Гот. – Вязала им свитера?

Его взгляд сосредоточился на подносе у Ады в руках.

– Так что же потом? Ты подавала им чай?

Девочка потупилась. Едва ли ее отец одобрит катание на снежных подносах.

– Ладно, – вздохнул лорд Гот. – Я полагаю, мисс Борджиа вернется еще не скоро. А что касается этих обезьян, надо мне будет перемолвиться с добрым доктором словечком…

Он церемонно кивнул дочери и покатил с графиней через лужайку в сторону беговельного трека.

– Так напомните мне, какое в точности дерево мы разыскиваем?

– Маленькое, – ответила графиня. – У Пальца Християна Андерсена очень определенные требования касательно елочки.

– Вот ты где! – воскликнула Эмили, направляясь к Аде через лужайку. – Так ты будешь с нами на снежном подносе кататься?

Ада и Эмили присоединились к остальным детям, сидевшим на чайных подносах перед исключительно добротной копией греческого храма на вершине холма.

У каждой из сестер Вотте было по серебряному подносу. Уильям Брюквидж с чрезвычайно сосредоточенным видом восседал на большом подносе из тика, инкрустированного красным деревом. Брамбл Вотте жался с краешку на том же подносе.

Эмили и Ада тоже бросили свои подносы о́земь и уселись на них.

– Девочек пропускаем вперед, – сказал Уильям нетвердым голосом.

Аде такая вежливость показалась избыточной.

– Поехали! – рассмеялась Эмили.

Она покрепче ухватилась за ручки, оттолкнулась и покатилась вниз по склону.

Ада и сестры Вотте последовали за ней.

Подносы славно разогнались и неслись вниз в снежном вихре. Ада чувствовала, как у нее сладко ухало в животе, когда ее поднос нырял и подпрыгивал на сугробах.

Внизу они использовали собственные ноги как тормоза и плавно остановились.

Гласили записки сестер Вотте.

Хохоча, Ада и Эмили помогли друг дружке подняться на ноги и отряхнуться от снега.

– Вот это я понимаю! – с чувством сказала Ада. – Ах, если бы каникулы были подлиннее! Мы могли бы провести больше времени вместе.

– Могли бы, – подтвердила Эмили, беря Аду за руку и смотря вдаль, на пруд позолоченных карпов, сейчас – полностью замерзший. – Если бы ты могла отправиться со мной в школу.

– Это было бы прекрасно!

– Вот и я так думаю.

Сестры Вотте протянули свои блокнотики.

– Ах, если бы… – вздохнула Ада. – Но ведь тогда моя гувернантка останется без работы. А Люси Борджия так мила со мной.

– Доброе утро, дамы! – сказал преподобный Торвиль, проезжая мимо них на одной ноге. – Я навещал миссис У’Бью и, когда увидел, что озеро все замерзло, не мог удержаться…

Неожиданно сверху донесся громкий торжествующий фырк и такой же громкий вопль:

– Ух ты, улетный прикол!

Подняв взгляд, Ада увидела Сливси, выскочившего из-за одной из колонн Печальных руин позади Уильяма и Брамбла Вотте. Уильяма, который мгновенно побелел как снег, Сливси не заметил, но зато резво сгреб Брамбла в охапку и, стремительно усевшись на поднос красного дерева, рывком оттолкнулся и отправился вниз.

– Давай, кореш! Сделаем их! – проорал он.

Они понеслись под гору. Полосатый шарф Сливси развевался по ветру. Лицо Брамбла побелело так же, как у Уильяма. Внизу склона поднос подпрыгнул, седоки вылетели с него, шлепнулись на лед озера и, заскользив по нему, врезались прямиком в преподобного Торвиля.

– Ну?! Что я говорил? Просто улет! – закричал Сливси, вскочив и лихо катясь на ногах к берегу. Брамбла он при этом волочил за собой на шарфе. – Давай еще разок!

Ада и Эмили осторожно прошли по льду, чтобы помочь подняться преподобному. Сестры Вотте поспешили на выручку брату.

– Я кое-что получше придумал, – сказал сбежавший с горы Уильям Брюквидж, осторожно высвобождая Брамбла из крепкой хватки Сливси. – Давай сыграем в прятки? Только мы с тобой, вдвоем.

– Да-да, – облегченно вздохнул Брамбл. – Только вы вдвоем.

– Что нам делать со Сливси? – спросила Эмили Брюквидж. – Бедный Торвиль растянул лодыжку и сломал один конек. И сестры Вотте очень беспокоятся за брата. Они без конца пишут о нем записки друг другу и не дают мне взглянуть.

Было поздно. Чердачный клуб собрался на специальное заседание.

Эмили передала деревянную ложку Уильяму, принявшему цвет угольного мешка, на котором он сидел.

Артур Халфорд, Кингсли Трэверс, Руби Киплинг и Ада сидели на таких же набитых фасолью мешках вокруг стола из фруктовых ящиков и ждали своей очереди высказаться. Лунный свет проникал сквозь круглые чердачные оконца, заливая половицы серебряным светом.

– Я играл с ним в прятки до вечера, – начал Уильям. – Просто чтобы дать Брамблу передых. Потом он пожелал взглянуть на отцовские изобретения в китайской гостиной и был очень разочарован, обнаружив на двери табличку «Не беспокоить».

Уильям вздохнул.