— Пахнет водой — но не соленой, вдоль улицы развешаныфлаги и транспаранты, у цирка цветут кусты желтой акации — которая зацветает виюне, — лаконично объяснил Холмс. — Предлагаю прогуляться по городу,ознакомиться с обстановкой и продолжить поиск похищенных детей.

— Согласен, — кивнул Кубату.

Около часа мы гуляли по набережной, с любопытствомразглядывая развешанные повсюду плакаты и лозунги. Смысл их, по большей части,был непонятен. Вот, например: «Пятидневке — ура!» Или: «Перейдем реку досрочнои вброд!» А самый частый и странный лозунг гласил: «Проискам нэцкистов —решительное фу!»

— Что такое нэцки? — спросил Мак-Смоллет.

Кубату покрутил ус и ответил:

— Куколки такие маленькие, восточные.

По улицам сновали люди — в большинстве своем мальчикиразного возраста. Девочек и взрослых практически не было, а изредковстречающиеся выглядели крайне смущенными, как бы чувствуя свою неуместность.Потом мы услышали гул моторов и по улице медленно проехало пять черныхмотоциклетов. Механизмы эти выглядели великолепно, и я уверился, что это ивпрямь фантастический мир. Молодые парни в белых рубашках и шортах, сидящие намотоциклетах, проводили нас внимательными взглядами.

— Ох, что-то готовится, — тоскливо сказалИванду. — Чую!

Инстинкты негра не подвели. Над городом вдруг прокатилсяколокольный звон и люди засуетились, торопливо двигаясь в одном направлении.Нас подхватило толпой, и понесло. Взрослых стало больше, они выскакивали издомов и присоединялись к потоку, опасливо озираясь по сторонам. Из переулковвыезжали рычащие мотоциклеты, образовавшие сплошное кольцо вокруг толпы.

— Куда нас ведут? А? — запаниковалМак-Смоллет. — Чего-то мне это не нравится...

Кубату молчал. Он казался растерянным. Холмс зоркооглядывался по сторонам. Я начал вспоминать порядок первой помощи при травмах,потому что толпа густела, и несколько человек уже едва не упали под ногиидущих. Мы медленно приближались к мосту, перекинутому через реку.

— Привет, туристы!

Мы оглянулись. Людским водоворотом к нам прибило того самогопроворного юнца, что польстился на шоколадные конфеты.

— Что происходит? — взял быка за рога Мак-Смоллет.

— Праздник Перехода Реки, — пожал плечамимальчик. — Ну вы и темные...

Иванду, явно болезненно воспринимающий цвет своей кожи, помрачнел.А Мак-Смоллет истерически воскликнул:

— Ты нам зубы не заговаривай! Что за праздник? А товмиг уши надеру!

Толпа двигалась тихо, и слова Мак-Смоллета услыхали все. Отнас шарахнулись как от прокаженных. Мальчик удивленно приподнял брови. А совсех сторон уже протискивались парни в белых рубашках и шортах, побросавшиесвои чудесные мотоциклеты. С некоторым удивлением я понял, что нас подхватилипод руки и поволокли.

— Еще порядочными притворялись, впятером шли! —выкрикнул тощий прыщавый юнец, глядя как нас утаскивают. — Я сразу понял —провокаторы! Да здравствуют Ветерки!

— Ура! — нестройно ответила толпа.

— Что вы себе позволяете? — возмущалсяКубату. — В чем дело?

— Как что? — темноволосый, желтоглазый парень,явно предводитель мотоциклетчиков, ехидно прищурился. — Вы грозили избитьневинного ребенка!

— Не избить, а уши надрать! — возмутилсяМак-Смоллет. — И это ведь просто фигура речи! Слова!

Парень помрачнел:

— А слова — это, по вашему, не обидно? Мальчик, тебебыло очень горько?

Выбравшийся из толпы вместе с нами мальчик пожал тощимиплечами:

— Ну... Не так чтобы очень... Умеренно.

— Умеренно — но больно! Эх...

— Что делать-то будем? — осведомился упредводителя рыжий, интеллигентного вида юноша. — Сделаем внушение иотпустим?

— Внушениями тут не отделаться, — предводительмахнул рукой. — К Яру их!

Нас повели вдоль берега, к маленькой трибуне, возвышавшейсяу моста. Оханье и писк толпы стали тише. Многие падали в воду, но не выбиралисьна берег, а с радостными возгласами форсировали реку.

— Яр... Яр... — бормотал Кубату. — Я знаю этоимя! Я читал! Я вспомню...

— Быстрее вспоминай, — нервно ответилМак-Смоллет. — В расход пустят, падлы... Ох, и зачем я на этоподписался...

Трибуна была обсажена молодыми тополями и выглядела оченьуютно. В простом деревянном кресле сидел пожилой мужчина, потягивавший что-тоиз пузатой бутылки с надписью «Верона» и с довольным видом поглядывающий напереправу в бинокль.

— Подозрительных типчиков привели, — сплюнув,сказал предводитель мотоциклетчиков. — Мальчика обидели, ведут себястранно.

— Юра, не кипятись, — осадил его пожилой. — Авдруг люди издалека? Надо разобраться.

— Как знаешь, пап, — парень облокотился на перилатрибуны и с показным безразличием уставился на реку. В этот момент Кубату гулкохлопнул себя по лбу и заорал:

— Ярослав Игоревич? Родин? Скадермен? Очень приятнопознакомиться!

Старик расплескал свой напиток и подозрительно уставился нагенерала.

— Откуда вы меня знаете?

— Да кто ж вас не знает! — веселилсяКубату. — Рад, очень рад встрече!..

Все, разинув рты, глазели на нас. Старик размышлял. Потомспросил:

— Если можно, один вопрос. Напоследок... Земля, городНейск, магазин мужской одежды. Это не вы стояли в витрине, одетый в костюмаквалангиста?

— Н-нет, н-не я, — неожиданно начал заикатьсяКубату.

— А похожи... Бей их, ребята!

В ужасном положении, в которое мы попали, бить нас былонетрудно. Сплошное кольцо народа вокруг, да еще наша растерянность... Ксчастью, мотоциклетчики повели себя очень странным образом. Они разбежалисьвокруг широким кольцом (лишь Юра грудью прикрыл старика) и принялись кидать внас пинг-понговыми шариками, слаженно выхватывая их из карманов. Точностьпопаданий была замечательной, но ввиду легкости оружия серьезного ущерба мы не понесли.

— Ходу! — взвизгнул Мак-Смоллет, и мы помчались.Ох, как мы мчались! Впереди несся Иванду, раскидывая нападавших, за ним мы сХолмсом, а Кубату и Мак-Смоллет прикрывали отход.

— Яшка, особыми — огонь! — кричал за спиной Юра.Через секунду Мак-Смоллет взвизгнул.

— Что случилось? — поинтересовался на бегу Холмс.