Мое писательское самолюбие было несколько задето фантазиейКубату. Я, конечно, отдавал должное новомодным сочинениям, вроде недавновышедшей «Машины времени» молодого писателя Герберта Уэлса. Но построить наэтой забавной гипотезе такую чудовищную ложь... Иронически улыбнувшись, япокачал головой. Лестрейд стонущим голосом хихикнул и жестом попросилМак-Смоллета сменить ему повязку. Лишь Холмс сохранял серьезный вид. О, мойгениальный друг умел притворяться!

— И чем же вы можете доказать столь удивительнуюисторию? — поинтересовался он. — Не сомневаюсь, что если вы убедитенас в своей искренности, добрейший инспектор Лестрейд отпустит вас в двадцатьпятый век... ну и меня с Ватсоном туда же, помогать вашим розыскам.

— В двадцать пятый век? Отпущу, отпущу, — просипелЛестрейд. — Докажите только... шпионы...

— Докажем, — не выказывая растерянности, заявилКубату. — Сейчас, только штаны натяну...

Через минуту троица была уже одета. Лестрейд зоркопоглядывал на нее, побитые полицейские насторожились, да и мне закралась вголову мысль: может, вся ложь имела единственной целью расслабить нас?

— Итак, — профессорским голосом сказалКубату, — наша машина времени осталась в двадцать пятом веке. Чтобывернуться туда мы все должны зайти в этот шкаф...

— Куда, куда? — заволновался Лестрейд. Подскочил когромному платяному шкафу, открыл дверки. Шкаф оказался совершенно пустым, лишьна полке лежала пара грязных носков, которые Мак-Смоллет поспешил стыдливоспрятать в карман юбки. Лестрейд на всякий случай заглянул под шкаф, подвигалего, убеждаясь, что никакого потайного хода нет, и картинно взмахнул рукой:

— Прошу!

Кубату держался великолепно. Ни единым жестом он не далпонять, что его игра проиграна. Галантно уступил Холмсу право первым войти вшкаф, потом предложил мне последовать примеру друга.

Я решил продолжать игру до конца и зашел в шкаф. Следомвтиснулись Кубату, Мак-Смоллет и Иванду. Честно говоря, в шкафу, хоть он иотличался большими размерами, стало тесновато. Кубату торжественно прикрылдверцу и наступила тишина.

— Что теперь? — спросил Холмс. — Вам надодернуть за рычаг, или произнести заклинание?

— Зачем же? — гордо спросил Кубату. — Мы ужеприехали. Открывай дверцу, Смол... Мак-Смоллет!

— Не могу, руки заняты, — сдавленно ответилМак-Смоллет. — Я Иванду держу.

— Герой, — согласился Кубату и толкнул дверцу —судя по звуку — ногой.

Я первым выглянул из шкафа, готовясь иронически улыбнутьсяЛестрейду. Но Лестрейда снаружи не было. Не было и полицейских.

Честно говоря, даже гостиницы «Бодливый бык» снаружи небыло. Глазам моим предстал огромный зал, уставленный длинными рядами книжныхшкафов. Я оглянулся, проверяя, рядом ли Холмс, и плавно опустился ему на руки.

— Что-то вы стали частенько падать в обморок, — ссочувствием сказал Холмс, обмахивая меня какой-то книжкой.

— У меня последствия афганского ранения, — нашелсяя. — Где мы?

Холмс вздохнул.

— Как ни трудно мне это признать — но, видимо, вдвадцать пятом веке. Оглядитесь, Ватсон.

Я встал и последовал его совету. Помещение, где мыоказались, было, судя по всему, большой библиотекой. При виде множества книжныхшкафов я испытал некоторую радость — потомки наши были образованными исветскими людьми. За спиной у меня стоял здоровенный шкаф, из которого мы, судяпо всему, и вылезли. Шкаф был слегка поломан — он стоял на трех ножках, вместочетвертой была небрежно подложена толстая книга. Я поморщился. Все-такиистинная культура до двадцать пятого века не дожила.

Библиотека располагалась в большом сводчатом зале,напомнившем мне средневековые замки. В окнах виднелся чудесный сельский пейзаж— ивы, березки... пальмы, бамбуковая рощица. Я потер глаза, но смешениерастительности осталось.

— Где мы? — вопросил я.

— В Африке, — отозвался подошедший сзадиКубату. — Африка, двадцать пятый век. Вам нравится?

— Ничего, — вынужден был признать я. —Удивительно. Вы не лгали... Простите мои сомнения, сэр.

Кубату расцвел в улыбке.

— А по воздуху вы летаете?

— Еще как!

— А электричество нашло самое широкое применение вбыту?

— Широчайшее! Правда, здесь, на острове Мадагаскар, ононе в чести. Здесь сохраняется патриархальный, я бы даже сказал, отсталый образжизни. Зато тут в ходу магия.

— Я был прав, — оживился Холмс. — Развитиенауки не мешает развитию спиритизма!

— Иногда даже способствует, — с неожиданно кислымвидом согласился Кубату. — Что ж, господа, перекусим — и за работу?

Мы кивнули и прошли вслед за Кубату в еще более роскошный,хотя и мрачноватый зал. Там уже суетились Мак-Смоллет и Иванду, сервируянеобъятных размеров стол. Меню отличалось некоторой странностью: нам подалисоленое свиное сало и соленые же огурцы, свежее молоко и спелые бананы, вареноемясо с горохом. Я не сразу рискнул приступить к такому взрывоопасному обеду, ноХолмс шепнул мне: «Ватсон, мы в гостях у потомков, соблюдайте их обычаи!»

И мы соблюли.

После обеда, когда Иванду подал десерт — зеленые бананы,манго, и восхитительную настойку на кокосовом молоке, мы закурили трубки ивернулись в библиотеку — для беседы.

— Я понимаю, — расхаживая вдоль книжных шкафов,заявил Кубату, — как вам хочется узнать о мире двадцать пятого века, очудесных переменах в науке и культуре, обществе и искусстве. Увы, я пока немогу многое вам рассказать. Замечу лишь, что все народы Земли ныне объединилисьв единое государство, культура невиданно расцвела, а преступления очень редки.Поэтому мы и были вынуждены потревожить вас, Холмс, и вашего неизменногопомощника — доктора Ватсона. Да. А электричество, Ватсон, нашло у нас самоеширокое применение!

— И зачем же мы понадобились? — поинтересовалсяХолмс. — Как я понимаю, сказку о пропавших детях можно отложить в сторону.Речь идет о чем-то неизмеримо более важном...

Кубату всплеснул руками:

— Что вы, что вы! Речь именно о детях! И я почти нелгал вам — двух мальчиков, чьи родители — археологи, похитил жуткий злодей, маги волшебник, обитавший прежде в этом замке!

Холмс сконфуженно потер переносицу.

— Да, и моя дедукция дает сбои... Но как я могу вампомочь, ведь я не знаю вашего мира, языка, обычаев...

Кубату вздохнул: