– Ну и что? – спросил нетерпеливо слушавший Русанов. – Что тут такого?

Вместо механика на вопрос ответил Луценко.

– Очень ценное наблюдение, – заявил он. – Это значит, что эти парни – или военные, или были военными.

– Ну и что? – вновь задал тот же вопрос Русанов. – Среди боевиков полно бывших военных. Особенно много их среди «контрас» – я знаю, читал в Интернете.

– Ну, все же какая-то определенность, – заметил Хайдаров. – Значит, эти уроды, что нас похитили, – скорее всего, не леваки, а союзники американцев.

– Ну, об этом можно было догадаться и без всякого знания языка, – фыркнул Русанов. – Тоже мне, ценное наблюдение! Зачем левакам русских похищать? Ясно, это все сделано по заданию ЦРУ. Помните, я еще тогда, на курорте вам говорил, что эта наша стройка у америкосов – как кость в горле!

Однако оказалось, что Малышев поделился еще не всеми наблюдениями.

– А еще я слышал, – продолжал он, не обращая внимания на слова электромонтера, – как они несколько раз повторили слово «плантация».

– А что тут такого? – спросил Хайдаров. – Значит, они тут не только нас сторожат, но и кокаин выращивают. Но здесь все бандиты этим балуются…

– Нет, не все, – поправил его Луценко. – Как раз «контрас» вроде бы кокой не занимаются – им это американцы запрещают. Так что тут что-то не сходится…

– Начальство запрещает, а подчиненные потихоньку делают, – не согласился Хайдаров. – Это так везде. К тому же здесь сельва, по-нашему тайга. Кто их здесь проконтролирует?

– А может, это они о какой-то другой плантации говорили? – предположил Русанов. – Например, о маисовой?

Ответ на этот вопрос, причем ответ совершенно неожиданный, заложники получили в тот же день.

После обеда (который состоял из той же маисовой каши, только жидкой, с неизменной тушенкой), когда энергетики возвращались в барак, Мигель неожиданно остановил шедшего последним Русанова.

– Эй, камарад, пойдем! – позвал он монтера. – Начальство хочет скрасить тебе здешнюю скучную жизнь.

– А почему мне? Почему меня? – запротестовал было Денис (при его плохом знании языка он не понял ни слова «скрасить», ни «скучную»; понял только, что его отделяют от других и куда-то тащат). – А остальные?

– И остальные свое получат, – успокоил его Мигель. И, видя, что русский энергетик его не понимает и боится, произнес, стараясь говорить разборчивей и подбирая самые простые слова:

– Не надо бояться. Плохо не будет. Будет только хорошо. Очень приятно, увидишь.

Остальные видели этот диалог, видели, как Русанов упирался, а затем неохотно последовал за Мигелем. Но поделать ничего не могли: их тут же окружили остальные охранники и грубо затолкали в барак.

Русанов вернулся уже к вечеру. И, к удивлению товарищей, выглядел он действительно довольным. Об этом красноречиво говорила широкая улыбка, которая не сходила с его лица.

– Ну, рассказывай, где был, что видел, – потребовал Хайдаров. – И чего это ты такой довольный?

– Был в штабе, – отвечал Русанов. – Ну, они не говорили, что это штаб, но я так подумал. Там классно, не то что здесь. Везде чистота, порядок. Компьютеры в каждой комнате…

– И что, тебе дали в Интернет войти? – недоверчиво спросил Малышев. Товарищи знали, что Денис Русанов больше всего на свете любит посидеть в Сети, скачать новую игру и пройти ее до конца.

– Угадал, – кивнул монтер. Добравшись до своей койки, он повалился на нее, закинул руки за голову и теперь лежал, глядя в потолок и продолжая лучезарно улыбаться. – Заходил в Сеть. Правда, под их контролем и только на определенные сайты.

– Это какие же «определенные»? – продолжал допытываться Малышев.

– Ну, такие… сам должен догадаться… с девушками… – еще шире улыбнулся монтер.

– Ага, порнушкой, значит, накормили, – догадался Хайдаров. – И больше ничего?

– Нет, почему же. Еще одну классную стрелялку удалось скачать и поиграть, – отвечал Русанов.

В бараке воцарилось молчание. Первым его прервал Малышев.

– Значит, у них не только электричество имеется, но и выход в Интернет, – задумчиво произнес он. – На простых бандитов это совсем не похоже…

– Постой, а откуда здесь, в сельве, Интернет? – удивился Хайдаров.

– Наверное, через спутник, – пояснил Луценко. – Здесь довольно высоко, сигнал получить нетрудно.

– Да, это понятно, – кивнул Малышев, который о чем-то напряженно размышлял. – Непонятно другое: с чего это они вдруг стали такими добренькими? Причем к одному Денису.

– Почему только ко мне? – отвечал Русанов. – Этот… Мигель сказал, что вы все получите… как это он выразился? Да, он сказал, что все получат «свою порцию удовольствий».

– Порция удовольствий – это, конечно, приятно, кто же откажется… – медленно произнес Малышев. Он встал и подошел к койке Русанова. Тот беспокойно поглядел на механика.

– Только мне кажется, – продолжал Малышев, – что ты получил кое-что еще, кроме порции голых девок и новой стрелялки. Какой-то вид у тебя… Зрачки расширены… Скажи, а тебе ничего не давали, перед тем как посадить за компьютер?

Русанов замялся. Видно было, что ему не хочется об этом говорить, но Малышев грозно навис над ним, и монтер признался:

– Да, давали… Сразу, когда пришли в этот… штаб… Там были двое… постарше, чем Эктор и Мигель. Один из них был главный – это сразу было заметно, перед ним все тянулись, называли «сеньор…» черт, вот фамилию забыл. Да, и еще был переводчик, он переводил, что говорил этот главный. А тот велел вначале меня накормить. Принесли кучу всякой еды: мясо хорошее, бананы, ананасы… А потом он… ну, сеньор этот говорит: «Все эти удовольствия меркнут перед еще одним, которого ты не пробовал». И дали мне…

Русанов запнулся, но все дружно воскликнули: «Давай, говори!» – и он закончил:

– Дали мне понюхать… порошок… белый такой… как мел…

В бараке вновь наступило молчание. Его прервал все тот же Малышев.

– Кокаин… – задумчиво произнес он. – Они дали Денису кокаин… Но зачем?

– Они не только ему дали, – заметил Луценко. – Они и нам обещали ту же «порцию удовольствий». И встает тот же вопрос: зачем?

– Ответ может быть только один, – заявил Малышев. – Нас хотят подсадить на дурь, сделать наркозависимыми. Хотят полностью подчинить, лишить воли. И в отношении Дениса им это, кажется, уже удалось…

– Что удалось? – вскинулся было монтер. – Что я такого сделал?

Однако было заметно, что состояние возбуждения, в котором он вернулся в барак, уже проходит. Улыбка сползла с его лица, движения стали вялыми; Русанов на глазах засыпал.

– Вот и мы такими будем, если не станем сопротивляться, – заключил Малышев.