— Ты в порядке, дружок? Какой-то ты молчаливый сегодня.

— Все хорошо.

— Что тебе нравится? Я не привыкла к мальчикам, ничего о них не знаю. Тебе придется меня просветить. Так что ты любишь, а? Футбол?

— Не знаю.

Когда они шли через парк, Дэниел обернулся посмотреть на качели. На них одиноко качался какой-то толстяк, слегка отталкиваясь ногой.

— Хочешь туда? Давай, мы не торопимся.

— Там этот парень, — сказал Дэниел и, сощурившись, посмотрел на солнце, которое было уже высоко в небе.

— Это Билли Эдвардс. Он тебя не тронет. Любит качаться. Всегда любил. Он хороший. Мухи не обидит. Здесь, лапушка, все друг друга знают. И хуже ничего нет, потом поймешь почему. Но хорошо то, что, как только ты поймешь, из какого теста они сделаны, тебе нечего бояться. В Брамптоне секретов нет.

Дэниел задумался: никаких секретов, и каждый знает, из какого ты теста. Он знал, что такое жить в маленьком городке. Успел побывать уже в нескольких — в приемных семьях, когда мама болела. Они ему не нравились. Вот Ньюкасл — другое дело. Здорово было бы жить в Лондоне. Дэниелу не хотелось, чтобы все знали, из какого он теста.

— Так тебе нравится Ньюкасл? — Она словно прислушивалась к его мыслям.

— Ага.

— Тебе хотелось бы туда вернуться?

— Я хочу жить в Лондоне.

— В самом деле? Что ж, идея замечательная. Мне там очень нравилось. Если ты переедешь в Лондон, когда вырастешь, кем бы ты хотел быть?

— Карманником.

Дэниел ждал, что она его выбранит, но она повернулась и легонько толкнула его локтем:

— Как Фейгин?

— А кто это?

— Ты не смотрел «Оливера Твиста»?[6]

— Может, и смотрел. Да, вроде.

— Там был один старик, карманник, который плохо кончил.

Дэниел распинал ногой камни у тропинки. Шедшая неподалеку корова свернула с дорожки и направилась в его сторону. Он слегка подпрыгнул и спрятался за Минни.

Она рассмеялась:

— Ах, милый, корова ничего тебе не сделает. Бояться нужно быков. Постепенно всему научишься.

— А как отличить корову от быка?

— Тебе повезло, что ты теперь в Брамптоне. Город набит фермерами — у них и спросишь.

— Но это корова, да?

— Да.

— Старая корова, как ты.

Минни остановилась, развернулась и посмотрела на него. Она немного запыхалась, и ее щеки раскраснелись от ходьбы. Свет в ее глазах опять потух. Сердце у Дэниела заколотилось так, как когда он возвращался домой к маме после очередной приемной семьи. Оно начинало колотиться, как только он брался за дверную ручку, не зная, что обнаружит внутри.

— Я хоть раз оскорбила тебя за то время, что ты здесь?

Дэниел посмотрел на нее, приоткрыв рот.

— Оскорбила?

Он помотал головой.

— Скажи вслух.

— Нет.

— И все, чего я прошу, — это чтобы ты тоже был со мной вежлив. Понятно?

Он кивнул.

— И раз уж у нас зашел такой разговор, знай, что твое время с бабочкой скоро выйдет.

— О чем вы?

— Я сказала, что ты можешь оставить ее себе на несколько дней, но теперь я хочу, чтобы ты ее вернул. Сегодня же вечером, когда будешь умываться и чистить зубы, понял?

Он снова кивнул, но она уже повернулась к нему спиной.

— Ты понял?

— Да, — ответил Дэниел.

У него вышло громче, чем он рассчитывал.

— Хорошо. Я рада, что мы понимаем друг друга. А теперь давай забудем об этом.

Он шел следом, наблюдая за бредущими по траве ботинками и забрызганным грязью подолом юбки. Его руки словно занемели, и он потряс ими, чтобы сбросить неприятное ощущение.

— Посмотри! — Она остановилась и ткнула пальцем в небо. — Видишь?

— Что?

— Пустельга! Видишь птицу с острыми крыльями и длинным хвостом?

Птица выписала в небе широкую дугу и уселась на макушку дерева. Дэниел поднял ладонь к глазам, чтобы рассмотреть пустельгу получше.

— Красивые птицы, — сказала Минни. — Цыплят иногда таскают, но такие элегантные, согласен?

Дэниел пожал плечами.

Школа располагалась в старом здании, окруженном ветхими лачугами. Дэниелу все это не понравилось, но он поднялся по ступенькам вслед за Минни. Она не предупредила об их визите заранее, поэтому пришлось подождать. Дэниела воротило от школ, и теперь он испытывал такое чувство, будто потолок вот-вот его раздавит. И снова ему показалось, что Минни понимает его состояние.

— Все хорошо, дружок, — шепнула она, склонившись к нему. — Сегодня не придется идти на уроки. Нам просто нужно тебя записать. А после зачисления в класс мы купим обновки. Сможешь сам выбрать, в пределах разумного. Повторяю, в пределах разумного, у меня деньги в огороде не растут.

От нее исходил почти цветочный аромат. К нему примешивался душок выпитого накануне джина, приглушенный лимоном, запах влажной шерсти, курятника и — едва различимый — летней травы, по которой они шли в школу. Вдыхая всю эту смесь, Дэниел на секунду ощутил, насколько они с Минни близки.

Наконец директор был готов их принять. Дэниел думал, что останется ждать снаружи, но Минни притянула его к себе за локоть, и они шагнули в кабинет вместе. Там оказался мужчина средних лет, в очках с толстыми стеклами. Дэниел возненавидел его, еще не успев сесть.

Минни потребовалось немало времени, чтобы устроиться на стуле рядом с Дэниелом, напротив директорского стола. Она размотала шарф, сняла пальто и неторопливо расправила кофту с юбкой. Дэниел заметил следы от ее ботинок, перекочевавшие из приемной в кабинет.

— Минни, — поприветствовал ее мужчина, — всегда рад вам.

Дэниел увидел на столе треугольную табличку, сообщавшую, что директора зовут мистер Ф. В. Харт.

Минни кашлянула и повернулась к Дэниелу.

— И кого вы нам сегодня привели? — спросил Харт.

— Дэниела. Дэниела Хантера.

— Понятно. Сколько тебе лет, Дэниел?

— Одиннадцать.

В стенах кабинета его голос прозвучал странно, словно девчачий. Дэниел перевел взгляд на ковер и заляпанные грязью ботинки Минни.

— Одиннадцать? Ты маловат для своего возраста, — заметил директор, и Дэниел чуть не вспылил.

Но тут подоспела Минни:

— Пусть он ростом не вышел, зато с умом все в порядке.