— Себастьян, ты знаешь, как кровь Бена могла попасть на твою рубашку?

— Может быть, он порезался, а когда мы играли, испачкал меня.

— Особые врачи, которые исследовали твои вещи, могут многое рассказать про обнаруженную кровь. Оказывается, кровь на твоей рубашке называется выдохнутой. Это кровь, которая шла у Бена из горла или носа…

Шарлотта закрыла лицо руками, зарывшись длинными ногтями в корни волос надо лбом.

— На твоих брюках и ботинках тоже нашли брызги крови. Брызги такого типа появляются только в результате применения силы…

Себастьян поднял брови и посмотрел в камеру. Дэниел на секунду обмер, потрясенный видом маленького мальчика, устремившего взгляд на облеченных властью, всех тех, кто тайно наблюдал за ним, сидя этажом выше, изучая детское личико и стараясь найти повод для обвинения. Дэниелу вспомнились святые, которым молилась Минни, перебирая мягкими толстыми пальцами бусины четок. Например, святой Себастьян, он выжил, когда в него стреляли из лука. Дэниел не мог вспомнить, как же все-таки умер этот мученик, но точно не своей смертью. Желание защитить мальчика крепло у адвоката по мере того, как полицейские предъявляли все больше доказательств вины. Нашелся ведь свидетель, который заявил, что Себастьян дрался с Беном на игровой площадке намного позже того времени, когда, по словам матери, Себ уже вернулся домой… Дэниела не пугало ни это, ни заключение судмедэкспертизы. Он хорошо знал, как дискредитировать такие доказательства.

Возбуждение полицейских нарастало. Дэниел чувствовал это и ждал, когда они переступят черту. Ему почти хотелось, чтобы они зашли слишком далеко, и тогда он бы остановил их.

— Себ, ты можешь объяснить, как кровь Бена попала на твою одежду? — повторил сержант Тернер, играя желваками. — Эксперты сказали, что по крови у тебя на одежде можно предположить, что ты ранил Бена и это вызвало кровотечение.

— Можно предположить, — произнес Себастьян.

— Что ты сказал?

— По крови можно предположить, что я его ранил. «Предположить» означает, что вы не знаете, как было на самом деле…

Лицо Тернера свело гневной судорогой. Детективы хотели сломать мальчика — потому и допрашивали так долго, — но Себастьян оказался сильнее их.

— Но ты-то знаешь, как было на самом деле, да, Себастьян? Расскажи нам, что ты сделал с Беном.

— Я уже сказал. — Себастьян недовольно выпятил нижнюю челюсть, обнажив зубы. — Я его не трогал. Он сам поранился.

— И как же он поранился?

— Он хотел произвести на меня впечатление и спрыгнул с лазалки, вот как. Он ударился головой, и у него из носа пошла кровь. Я спустился посмотреть, все ли с ним в порядке, и, наверное, тогда его кровь на меня и попала.

Несмотря на возбужденное состояние, Себастьян был явно рад выдать новую информацию. Он выпрямился на стуле и слегка кивнул, подтверждая свои слова.

Была среда, семь часов вечера, когда Себастьяну и его матери принесли в камеру рыбу с жареной картошкой. Дэниелу было тяжко на это смотреть, но мальчик испытал восторг от рыбного ужина. Шарлотта почти ничего не съела и вышла покурить, Дэниел отправился следом за ней. По-прежнему лил дождь. Дэниел поднял ворот пиджака и сунул руки в карманы. От запаха сигаретного дыма у него начались спазмы в желудке.

— Мне только что сообщили, что Себу предъявят обвинение, — сказал Дэниел.

— Он невиновен, вы же знаете.

В широко раскрытых глазах Шарлотты застыла мольба.

— Но ему предъявят обвинение.

Шарлотта отвернулась, и Дэниел увидел, что у нее дрожат плечи. Только услышав всхлип, он понял, что она плачет.

— Перестаньте. — Он испытывал к ней почти покровительственное чувство. — Скажем ему вместе? Ему нужно, чтобы вы были сильной.

Дэниел не совсем понимал, зачем произнес это, — обычно он держал с клиентами дистанцию. Может, потому, что где-то глубоко в нем засело воспоминание о попавшем в беду маленьком мальчике и о матери, которая не могла его защитить.

Шарлотта еще вздрагивала, но Дэниел отметил, что она расправила плечи и с силой вдохнула. В низком вырезе пуловера четко обозначились грудные ребра.

Она повернулась и улыбнулась ему с мокрыми от слез глазами:

— Сколько вам лет?

Ее длинные ногти внезапно впились Дэниелу в предплечье.

— Тридцать пять.

— А выглядите моложе. Не пытаюсь вам польстить, но мне казалось, вам и тридцати нет. Хорошо выглядите. Я сомневалась, что вы достаточно взрослый для всего этого… в смысле, что вы знаете свое дело.

Дэниел рассмеялся и пожал плечами. Посмотрел себе под ноги, а подняв взгляд, увидел, что сигарета у нее намокла. В стоически залакированных завитках волос Шарлотты вязли теплые дождевые капли.

— Мне нравятся мужчины, которые следят за собой. — Она поморщилась на дождь. — Так ему предъявят обвинение, и что дальше?

Она решительно вдохнула сигаретный дым, втянув щеки. Ее слова прозвучали грубо, но Дэниел все еще видел ее дрожь. Казалось, женщина вот-вот сорвется. Муж в Гонконге, надо же, как он мог оставить ее одну в такой ситуации?

— Себ предстанет перед магистратским судом уже завтра утром. Дело будет передано в Королевский суд, поэтому где-то через две недели состоится слушание по иску защиты и ведению дела — процедурное слушание…

— По иску защиты? Но он же невиновен!

— Единственное, чего потребует обвинение, — это заключения на протяжении всего процесса, возможно в изоляторе. До суда может пройти несколько месяцев. Мы обязательно будем просить, чтобы его выпустили под залог, но в случаях с особо тяжкими преступлениями судья обычно выбирает содержание под стражей.

— В особо тяжких. В особо тяжких случаях. У нас есть деньги, вы же знаете. Мы заплатим, сколько бы это ни стоило.

— Я уже сказал, что найду вам хорошего судебного адвоката, который сделает все возможное, но нам нужно подготовиться к тому, что до суда Себ некоторое время проведет в заключении.

— А когда будет суд?

— Как получится. Думаю, где-то в ноябре…

— А защита?

— Мы свяжемся с теми, кто сможет выступить свидетелем защиты, и привлечем экспертов — психиатров, психологов, чтобы они подготовили нужные заключения…

— Боже, зачем?

— Они осмотрят Себастьяна, оценят его психическое здоровье.

— Не порите чушь, он совершенно здоров.

— Но речь пойдет и о самом преступлении. Они решат, достаточно ли Себастьян взрослый, чтобы понимать, в чем именно его обвиняют…

От сигареты остался жалкий окурок, но Шарлотта все равно умудрилась сделать последнюю затяжку, держа его наманикюренными ногтями, как пинцетом. К стене полицейского участка была прибита общественная пепельница. Шарлотта нагнулась, чтобы загасить окурок. Он был в помаде, а ее пальцы — в желтых пятнах от табака. Дэниелу снова вспомнилась мать. Он закрыл глаза и вздохнул.