Послышались тяжелые шаги, скрип двери, а потом все стихло. Кажется, и в самом деле ушли…

—Теперь можете открывать глаза,— хмыкнув, проговорила невидимка.— Они ушли.

Значит, меня раскрыли. Поняли, что я лежу и самым наглым образом подслушиваю. Хотя, если уж на то пошло, подслушивать было нечего. Просто не хотелось открывать глаза и смотреть на лица тех, кто ужасно раздражал.

Глаза я все-таки открыла. Потом осторожно села и спустила ноги с дивана. Голова немного кружилась, поэтому вставать я не торопилась.

—Без резких движений, хорошо?— сказала девушка, отходя от дивана на пару шагов и внимательно наблюдая за мной сверху вниз.— Тебе нужен отдых. Перетрудилась, скорее всего.

Да, перетрудилась. А если быть точнее — сгорела на работе. Теперь не знаю, как прийти в норму. Говорить же тебе ничего не стану. Не хватало еще, чтобы кто-то начал копаться у меня в голове.

—Возможно и так,— уклончиво произнесла.

Нужно было заставить себя встать на ноги. К моей досаде, голова немного кружилась, и я пока не могла этого сделать. Поэтому продолжала сидеть и смотреть на девушку. Врач или медсестра. На ней был надет белый халат. Что ж, хоть тут на производстве обошлось без нарушений.

—Как себя чувствуешь?— поинтересовались у меня. Полина (кажется, так ее звали) наплевала на более официальное обращение и сразу перешла на «ты».— Что-нибудь болит?

Все болит. Потому что, судя по ощущениям, я таки приложилась всем телом об пол. И ушибла себе все, что только можно.

—Все в порядке,— несмотря на свои внутренние ощущения, сказала.— Но от стакана воды бы не отказалась.

—Сейчас принесу,— проговорила девушка в ответ и вышла из кабинета.

Тут же послышались мужские голоса. Все ясно. Петр Емельянович и Александр не ушли далеко, а дежурили за дверью. Досадно, но деваться некуда.

Я таки встала с дивана и сделала первые неуверенные шаги, продвигаясь в сторону двери. Подслушивать не собиралась. И так все было хорошо слышно. И выходить из кабинета тоже пока не планировала. Головокружение отступило, и я наконец-то могла нормально передвигаться.

Вскоре Полина вернулась, держа в руке пластиковый стаканчик с водой. Отдала его мне и продолжила стоять прямо напротив, все так же наблюдая за мной. Еще немного и я начну чувствовать себя подопытным кроликом.

—Спасибо,— выпив все до капли, поблагодарила ее. Подошла к урне, стоящей в углу и выбросила стаканчик.— Мне гораздо лучше. И я снова готова приступить к работе.

—Не стоит,— покачав головой, сказала девушка.— Ты сильно переутомилась. Лучше будет, если сегодня ты позволишь себе отдых.

Какой, к черту, отдых, когда тут происходит, не пойми что? У меня отчет горит, а она…

—Это не обсуждается,— чуть строже сказали мне. Да она умеет показывать зубки.— Александр Владимирович отвезет тебя домой. Решил лично проследить, чтобы вы добрались до дома. Потому что не доверяет водителю.

—Не стоит так суетиться,— кажется, это я прорычала.

—Руководство я предупрежу, не беспокойся,— проигнорировали меня.

—Благодарю,— постаралась произнести это как можно спокойнее. Хотя внутри, да, все так же закипала. И спрятаться хотелось в каком-нибудь темном углу. Чтобы Александр не мог меня найти.

Полина подошла к двери и открыла ее, давая тем самым понять тем, кто стоял в коридоре, что можно заходить. Чего делать не стоило. Потому как я была не в лучшем расположении духа. И непонятно, чего хотелось больше: бежать, без оглядки или приступить к допросу. Зря, Александр вызвался довезти меня до дома. Потому что теперь я не отстану от него, пока не узнаю правду. Кто он такой вообще?

—Все хорошо,— проговорила медсестра (все-таки сомневаюсь, что начальство разорилось бы на целого врача).— Просто переутомление. Отдохнет день и придет в норму.

—Ох, спасибо, Полина Федоровна,— сделал вид, что рад новости, Петр Емельянович.— Обрадовали, ничего не скажешь. Так все перепугались, вы бы знали.

За свою шкуру ты перепугался, сволочь, а не за меня. Поэтому и рад тому, что проверка откладывается. Ничего, завтра я сюда вернусь и закончу то, что начала. Сомневаюсь, что вы успеете убрать все недочеты. Что-то да останется.

—София Николаевна,— позвал меня Саша,— пройдемте за мной.

Посмотрела на него, будто только что заметила. До этого старалась вообще не смотреть в его сторону. Сейчас же невольно стала искать в нем того, кого когда-то знала. И кого потеряла. Образ Саши частично стерся из памяти. Поэтому сложно было уловить в этом молодом мужчине что-то схожее с тем мальчишкой, с которым мы были друзьями. Вроде цвет волос такой же, только чуть темнее. Глаза… Правда, не такие озорные, как когда-то были. В общем, это было сложной задачей.

—Хорошо,— сказала и, распрощавшись с Петром Емельяновичем и Полиной, пошла на выход. Саша шел впереди. На меня даже не оборачивался. Зато у меня была прекрасная возможность просверлить в его спине внушительную дыру.

Я снова шла по лабиринту коридоров, плохо понимая, куда мы продвигаемся. Вроде как, главный вход находился в другой стороне. Это если я правильно запомнила путь. Сейчас же мы шли в противоположную сторону.

Как оказалось чуть позже, мои догадки были верны. Меня привели к парковке, которая располагалась с противоположной стороны от главного входа. Там проводили до уже знакомой машины и, открыв дверцу со стороны пассажирского сиденья, предложили забираться внутрь. А если быть точнее, залезать и не вопить.

К чему Саша это сказал, я сразу не поняла. Ясно стало чуть позже, когда мы выехали с территории производства и Волков снова поменялся в лице, легко сбрасывая с себя маску доброжелательности.

—В чем дело?— спросила у Александра, прямо смотря на него. Что он задумал?

—Спрашивать о том, узнала ли ты меня, судя по всему, уже бессмысленно,— хмыкнул он, сосредоточенно следя за дорогой.— А я тебя искал.

—Зачем?— спросила спокойно, а у самой внутри все перевернулось от этих слов. Я начинала бояться этого человека. В который уже раз…

—Просто,— пожав плечами, сказал Саша.— Давно не виделись, знаешь ли.

Почему-то, когда последние сомнения исчезли, и я окончательно убедилась в том, что передо мной сейчас именно тот Сашка, которого я когда-то знала, мне стало еще больше не по себе. И вина, что и так грызла постоянно, стала с удвоенной силой вгрызаться в тело.

—Ты считаешь меня виноватой?— прямо спросила, боясь ответа. Потому что предполагала, каким он будет.

—Нет, не виню. Хотя, признаться, поначалу и испытывал что-то на подобии злости. Потом, когда стал старше, стал понимать, что мы были детьми. И такое вполне могло случиться с кем угодно.

—Ты хорошо плавал,— заметила. Обхватила себя за плечи руками, потому что резко стало холодно. Хотя на улице, да и в машине, было тепло.— Что случилось тогда? Почему ты стал тонуть?