казались мне кровавыми. Нет, они были всё такими же упрямыми, дерзкими и непреодолимо изучающими.

— Показатели оптимальны, Парзи, — произнёс мой рот без моего участия. Ещё и под водой! И как я только не наглоталась воды? Вероятно, она уже находилась в моих дыхательных путях.

Мои глаза расширились от ужаса — я едва ли могла держать свои руки вдали от собственных губ.

Ньянг фыркнул и отвернулся, скрестив руки на груди.

— Чёртовы… — начал было он.

— Мозговая активность, — перебил его один из мужчин, — бета-ритм, амплитуда двадцать восемь герц!

Белые перчатки сперва застыл на несколько секунд спиной ко мне, а после развернулся с небывалой скоростью и почти круглыми от волнения глазами.

— Сливай раствор! Сейчас же! — выдохнул явно не для меня он.

Его пальцы прижались к стеклу с внешней стороны стекла.

— Рэффи, — улыбался он мне, — не уходи в себя. Будь здесь.

Ветвистая дорожка пузырьков ринулась вверх из-под сетки на полу. Вода пошла на убыль.

— Никто никогда не отключит тебя, Ауфэр. Я обещаю тебе, — продолжил мужчина.

Вровень с опусканием уровня воды начал пропадать в пол и стеклянный купол.

Я мотнула головой. Здесь было что-то не так. Что-то незримое терзало сознание, теряясь в комке других мыслей.

— Столько времени, Рэффи, — со счастливой улыбкой хмыкнул он, — это невозможно.

Из носа и горла вырвалась жидкость. Голова была на поверхности, а потому:

— Traum! — под его испуганным и взбешённым взглядом.

Тело осталось стоять — потонула лишь я.

***

— Оно волшебное! — пела восхищенная Клаудия, скользя влажными от вытираемых слёз пальцами по шлейфу, — ты — прекрасна!

Тильда красовалась уже битый час, запечатляя свою первую примерку свадебного платья на всё возможное фотооборудование, которое она смогла найти в отцовском доме. По всем правилам и канонам лучшим оператором она назначила меня. И это был тот самый раз, когда я не сопротивлялась, лёжа на кровати в компании Джима, Джони и Джека — выбор сегодня был обширный и явно проклятый Клаудией вместе с моей недостаточно трагичной, как она сама, персоной.

Женщина не проронила и слова в мой адрес сегодня, в отличие от Тиль, впивающейся своей необычайной радостью во все мимо проходящие мозги.

— Фыр, что скажешь? — поворот её головы я заметила в небольшом экране старенькой зеркалки, прихваченной Клауди с другими вещами прошлой ночью — она, наконец, признала, что жизнь без отца была для неё яростно невыносимой, а потому, вернулась в свою комнату на первом этаже и кривила свои губы уже там.

Я иронично подметила проданные ею вещи отца, которые она успела прихватить с собой при прошлом побеге. Теперь в её арсенале была разве что зубная щетка в тандеме с пастой и смешная меховая косметичка, пустая как вся её безработная худая жизнь.

— Идеально, — нетрезво ответила сестре, — с первого взгляда заметно то, что Клаудия не принимала участия в подборе.

Обе они надуто оглядели меня.

— Его и в самом деле подарил Парзи, — вздернула нос Тиль, — а ты могла бы быть с мамой помягче! — она подкинула шлейф, чтобы он красиво упал к её ногам шёлком.

— После свадьбы Тильда станет любимицей отца, — Клауди хмыкнула, — ты потеряешь наследство, Ауфэр. И что я тебе скажу — ты теперь не сможешь никого терроризировать! Как и твой отец.

Тиль переводила непонимающий взгляд с нашего поединка взглядов. Моя усмешка росла с каждым уровнем её испуга.

— Тебе самой не смешно от того, что ты сейчас ляпнула? — я отпустила её глаза из своего цепкого взгляда и плюхнулась на спину, залив в горло несколько горячих глотков спиртного.

— Парзи хороший, мам, — покивала Тиль, — и он никогда не оставит Фыр без денег, — она приступила к стягиванию платья с располневших плеч, — он сам мне сказал, что она станет следующей главой компании отца. А я даже не просила его!

Я усмехнулась.

— Хороший? — приподняла голову я, — Тиль, прекращай видеть всё розовым — я нужна ему как специалист уровня сеньор плюс. Я похожа на ту, кого нужно жалеть?

Они обе отвели взгляд. Я потянулась, глянула на часы и решила направиться за добавкой в винный погреб. Даже моя фляжка успела опустеть за сегодняшний вечер.

— Адьос, дамы, — махнула им пальцами и, взмахнув остатками виски, перевалилась в коридор, где были нескончаемо светлые холодные стены и идеально ровный керамогранит на полу, шагающий вместе со мной.

Проход в кладовую и подвал был связан с кухней, где я умудрилась столкнуться с попивающим водичку Ньянгом, в последнее время не выселяющимся из отцовского дома ни на день.

— Выглядишь помятой, — не играл в доброго будущего брата он.

Я хмыкнула:

— Это потому что я пью, — махнула пустой стекляшкой в руке, — пока не забыла, — повернулась к нему, — рада, что у кого-то второго в этой семье теперь есть чувство вкуса.

В голове было возникла идея отвесить ему полуленивый поклон, но сил оставалось только на то, чтобы спуститься, найти бутылку и уснуть на диване в гостиной, пока утром меня не разбудит шум голосов тех, кто поедает завтрак.

— Я предполагал, что это будет заметно и невооруженным взглядом, — он задумчиво сделал глоток из бокала.

Я рассмеялась — у меня сейчас любой глаз был невооружённым и практически бесполезным, потому как я шла, больше ориентируясь на стены, чем на их вид.

Рука на ручке двери.

— Позволь занять у тебя ещё минуту, — произнёс мужчина.

Донышко бокала стукнуло о столешницу. Я пожала плечами и почти вся опала на дверь, пошатываясь на её петлях. Ньянг стоял, вдумчиво перебирая пальцами по собственному локтю.

— Твой отец настаивает на браке с тобой, а не с Тильдой, — прямо заявил он.

Я хмыкнула, и так понимая это.

— Не удивлена, — огорчила его своим ответом.

Он престранно кивнул и продолжил:

— Ты реагируешь со стороны осознанного желания перечить ему, не так ли?

Я кивнула.

— Хочешь побыть моим психологом? — мне стало смешно.

Он скривился. Ещё бы — такие, как он и папа, не желали видеть в женщине ничего, кроме того, что вдолбили в свою голову они сами.

Однако сдаваться, очевидно, было не в его правилах:

— Тебе понравилось то платье на Тильде? — совсем несуразный для нас двоих вопрос.

Он даже звучал по-ублюдски.

— Ты должен понимать, что бьёшь невпопад, — хмыкнула высокомерно.

— Я усыпляю твою бдительность, Рэффи, — прямо произнёс Ньянг.

Я закрыла дверь и обратилась за поддержкой к стене.

— Я продолжу, — не стал ждать моего ответа он, — платья — не твоё. А что в таком случае способно хотя бы воодушевить тебя?

По какой-то причине этот вопрос ввёл меня в полностью насмешливое состояние.

— Это