Никогда и ни в кого я не вцеплялся такой мёртвой, не отрываемой хваткой. Хорошо, что я другой рукой всё ещё держался за край окна, иначе мы застряли бы там оба. Потому я рванул нас обоих обратно и почувствовал, как выдергиваю её из машины.

В лёгких стучала пустота, ещё секунда и я задохнусь. В ушах звенело, но я толкался на поверхность, таща за собой Кристину. Поверхность прорвалась как плотная кожаная пелена, когда у меня уже кончился воздух и первый его поток ворвался в лёгкие с дикой болью и судорожным хрипом. Я тут же подтянул к себе Кристину, убеждаясь, что это она. Тёмная голова, облепленная длинными мокрыми волосами, поднялась над поверхностью без единого звука.

Нет! Нет! Нет!

Она не дышит! Она утонула!

А-а-а-а-а-а!

Нас снесло в сторону от берега с костром, и я уже не видел, куда плыву в темноте, можно ли там выбраться. Берег порос травой и из него торчали жидкие кусты. Я ухватился за ветки и подтянул себя, забрасывая Кристину как неживую куклу как можно выше, потом толкнул ещё и ещё, пока она почти вся, кроме ног, не оказалась на суше. Потом я схватился руками и из последних сил вытянул себя из воды, плюхнулся животом как дохлая рыба, забывая вдохнуть. Заполз повыше и тут же схватил Крис, подтягивая дальше. В тусклом свете далекого костра я видел её бледное лицо и закрытые глаза.

– Крис, нет! Боже, нет! Я сейчас, – меня накрывал паника и желание орать в голос, потом рыдать и снова орать.

Я припал щекой к её лицу, чтобы убедиться в том, что и так знал. Она не дышит! Даже приоткрывать ей рот бессмысленно оказалось, никакого движения воздуха. В мозгу со скоростью молнии пронеслись какие-то обрывочные картины способов реанимации.

Я вскочил на одно колено и, схватив тело Крис, уложил её животом на другое, надавил и услышал, как в темноте полилась вода из её рта. Боже, она захлебнулась! Я повторил ещё пару раз нажатие, пока вода не затихла, и снова уложил её на спину.

– Я сейчас, я сейчас! Не умирай, Крис!

Запрокинув голову, я убрал налипшие на лицо волосы, чтобы ещё раз испугаться невозможной почти светящейся в темноте бледности. Я зажал пальцами её нос и вдохнул воздух в губы, чувствуя их холод. Поднялся, набрал воздуха и снова выдохнул в неё, медленно наполняя лёгкие.

– Пожалуйста, – простонал я в панике. Приложил пальцы к сонной артерии, а потом тупо ухом к груди, потому что пальцы у меня онемели, и я ни черта не чувствовал.

Тишина заставила меня работать дальше. Я сложил руки в замок и несколько раз нажал на центр её грудной клетки, сбился со счёта и вернулся к губам, чтобы ещё два раза медленно вдохнуть.

– Нет! Крис! Пожалуйста! – прыгал я опять руками на ней, чувствуя, как пружинят тонкие хрупкие рёбра под ними. Опять прижался ухом к раскрытой груди, мне показалось или я что-то почувствовал. – Давай! Давай, моя девочка!

Я снова припал к её губам, выдыхая воздух, пытаясь не закричать вместо дыхания. Меня начинало колотить, руки дрожали, я держал её лицо пальцами и умирал, не зная, как дышать.

– Давай! – я выдохнул ещё раз, теряя надежду и рассудок вместе с ней.

Крис резко и хрипло вдохнула и начала кашлять, разбрызгивая воду.

Я застонал что-то нечленораздельно-радостное и, схватив её руками, приподнял с земли и прижал к себе, теперь точно и явственно чувствуя, как бьётся её сердечко. Почти зарыдал от радости, чувствуя, как она кашляет и стонет, а потом вдруг обнимает меня руками.

– Рома! – прохрипела она, – Рома!

– Крис, господи, Крис! Живая! – я отлепился от неё только для того, чтобы начать зацеловывать её лицо, мокрый лоб и холодные щёки. Никогда в жизни я не испытывал такого счастья и облегчения!

– Рома, – кашляла она, – я думала… я… умерла… Рома.

Я отстранился, чтобы поглядеть на неё в свете далёкого костра, глаза были широко распахнуты в них ужас и неверие, что она жива, и что это я над ней, а не насильники. Её ладошки оказались на моих щеках, и она притянула меня к себе, целуя в губы, чтобы теперь я шокировано вдохнул носом и замер, дабы не спугнуть ошеломительно волшебный момент.

Она. Меня. Поцеловала!

Я закрыл глаза, расплавляясь в бескостную жижу и горящий плазменный шар одновременно. Сердце заколотилось, приближаясь, кажется, к инфаркту.

Но Кристина вдруг оторвалась от меня, резко повернулась набок, и её вырвало в траву речной водой.

Я закрыл рот, приходя в себя от шока. Это был самый неожиданный финал поцелуя в моей жизни, моргнул, сглотнул и сочувственно погладил её по спине, когда она содрогнулась в ещё одном пустом спазме. Ещё пару раз она так подавится, и я к ней присоединюсь, блин.

Но она решила успокоиться и немного полежать, тяжело дыша. Я чуть отодвинулся и вновь притянул её к себе, обнимая теперь по-настоящему. Как же мне было страшно, если бы она только знала!

– Я так испугалась! – начала сбивчиво говорить она в моё мокрое плечо, – проснулась, а там какие-то парни, тащат меня из машины, ржут, повалили на землю и стали раздевать. Я кричала, но никто не приходил! А тебя нет! Я не знала, что с тобой! Я испугалась, вдруг они тебя… с тобой что-то случилось!

– Всё хорошо, прости меня! Это я виноват! – попытался объяснить я.

– А потом я увидела тебя, услышала, как ты кричишь и бьёшь их потом. А потом машина и вода вокруг! У меня кончился воздух, а потом как… как…

– Тшш… теперь всё хорошо, я с тобой! Я тебя не брошу!

– Рома, ты меня спас! Рома! – она так сильно меня сжимала, что у меня заныли отбитые бока и рёбра, но плевать на это.

Мы сидели так несколько минут, пока Кристина не отдышалась и не начала дрожать. Это был адреналиновый откат, такой же, как и у меня, или уже ночной холод, липнувший к нашей мокрой одежде. Я вспомнил про костёр, с трудом встал и поднял Кристину сначала на ноги, а потом и взял на руки, подхватил за талию и под коленями. Понёс её от кустов поближе к огню.

У меня уже явственно кончался бензин, и дрожали поджилки, надеюсь, я не упаду с ней в руках.

У костра я разглядел поваленное нетолстое дерево, на котором сидели угонщики, отправился к нему и усадил Кристину, сам сел рядом так же лицом к догорающему огню