Раньше после тренировки Карина отдыхала в подвале, а сейчас приходила сюда, принимала душ, выпивала чашечку кофе, и так хорошо ей здесь было, что уходить не хотелось. Так и лежала бы сейчас на диване, но нет, в дверь звонят. Это условный звонок, Шах к ней пожаловал. «Священная корова» пришла…

А ведь у нее есть право на отдых. Вчера она со своей командой такое дело сделала, что дух до сих пор захватывало. Мало того, что партию стволов смогли раздобыть, так еще на ментов по пути нарвались. От погони пришлось уходить. Страшно представить, что было бы, попадись они ментам в лапы. Четыре автомата у них в багажнике вчера было, одиннадцать пистолетов «ТТ», цинки с патронами. Но менты — ладно, это уже дело прошлое, а вот стволы — это билет в будущее. Во-первых, без серьезного оружия в современном мире не выжить, а во-вторых, Шах бы не смог раздобыть такой арсенал. Мало посредника найти, надо еще его доверие завоевать — без этого на сделку не выйдешь. А еще в процессе можно и пулю схлопотать. Но у Карины все получилось, поэтому ее и без того немалый авторитет поднялся на еще большую высоту. Теперь Шах точно знает, что без нее он как без рук.

— Здорово, сестренка! — поздоровался Шах весело, только вид у него какой-то озабоченный.

— Случилось что? — подозрительно посмотрела на него Карина.

Она ведь могла повторить сделку с оружием, и Шах опасался, как бы она не сделала это для Косолапа. «Северяне» с «южанами» больше не враждовали, но и в одну команду еще не объединились. Поэтому Шах воспринимал Косолапа, как своего конкурента, и Карина, хорошо его понимая, ждала, что Шах попросит ее не помогать «южан».

— На «Пролетарку» наехали, — выдохнул Шах.

— Кто, «южане»?

— Да нет, блатота залетная…

— Блатота? А почему залетная?

— Да потому что не наши это… Наши спокойные, а эти… Там такие рожи!.. — Шах взволнованно приложил ладони к щекам и развел их в стороны. — Мы в кафе сидели, а они подошли, старшего спросили… Там с ним три амбала были. Немолодые уже. Рожи страшные, а глаза холодные-холодные, убийц с такими глазами в кино показывают… Этот улыбался, но и у него взгляд ледяной…

— Кто, «этот»?

— Ну, авторитет ихний… Я, говорит, еще не в законе, но уже на положении. А по нему видно, что за ним не одна ходка. Пальцы все в перстнях, ну, татуировки… И эти, в свите которые с ним, тоже в наколках…

— Я смотрю, тебя эти наколки испугали, — усмехнулась Карина.

— Испугали? Да нет, не испугали, — еще больше разволновался Шах.

— А чего тогда колотишься?

— Я колочусь? Да нет, не колочусь я… Ну, есть мандраж немного…

Карина достала из холодильника бутылку водки, налила Шаху в стакан:

— Пей.

— Э-э, у меня режим.

— Пей, говорю!

Шах кивнул, в три глотка осушил стакан, выдохнул и с благодарностью смахнул с руки половинку свежего помидора.

— Полегчало? — строго спросила она.

— Да мне и так нормально было.

— Значит, полегчало… Как его зовут, этого, который на положении?

— Да не важно…

— Как зовут?

Карину не очень интересовало, как зовут блатного авторитета, но если она задала вопрос, то должна получить ответ.

— Сухарь его зовут.

— И чего он хочет?

— Иметь с нас хочет. Сказал, что если мы «снимаем» с барыг деньги, то должны отстегивать на воровской «общак». Три дня нам на раздумье дал…

— А чего он раньше не появлялся?

— Так с барыг никто не «снимал».

— Ну, сам бы и «снимал», если такой умный.

— Ну, я не знаю… Он сказал, что у нас очень большие проблемы будут, если мы откажемся.

— Сказать все, что угодно, можно.

— Я тоже так думаю, только он очень сильно это сказал. За ним, говорит, большие люди стоят, все они в законе, и «общак» у них большой. Если мы не будем в этот «общак» отстегивать, то нас на разбор поставят. А это все, это хана. На пику в темном углу насадят, и все дела…

— Тебе страшно?

— Мне страшно?!. Да нет, не страшно, — дребезжащим от натуги голосом проговорил Шах. — Просто я знаю, что с блатными связываться опасно. Ну, если это настоящие блатные…

— А бывают не настоящие?

— Ну, бывает шушера всякая, типа Коли Клопа…

— Ну да, — кивнула Карина.

Жил у них в доме алкаш, три года отмотавший на зоне за кражу. Весь в наколках, пальцы веером, понты коромыслом, только никто его всерьез не воспринимал. Были уголовники посерьезнее, а этот только воровал и никакой реальной силы не представлял. Даже дворовая шпана его всерьез не воспринимала. Пацанам с улицы больше по душе романтика, которую могло предложить им «северное братство». Это теперь не просто команда, но и реальные деньги, а значит, красивая жизнь.

— Этот Сухарь слов на ветер не бросает…

— И сколько он просит?

— Тридцать процентов.

— А репа не треснет?

— Да надо бы…

— Так в чем же дело? Забейся с ним на разбор, стволы у тебя есть. Положишь всех штабелями, какие проблемы?

— Ты не понимаешь. Положить блатных не проблема, — неуверенно произнес Шах, — только этим вопрос не решить. Сухарь, он ведь не один, за ним реальные люди, за ним система. Если с ним что-то случится, нас объявят гадами и будут конкретно «мочить»…

— Волков бояться — в лес не ходить… На Косолапа наезжали?

— Я не в курсе. Может, ты знаешь?

— Узнаю. Прямо сейчас пойду… Слушай, а почему я пехом ходить должна? Ты себе тачку взял, Кобзарь на «девятке» рассекает, а я что, лысая?

— Э-э… — замялся Шах.

— Что такое? Рылом не вышла?

— Ну, ты же не только с нами, ты и с Косолапом…

— То есть я отрезанный ломоть?

— Ну…

— Ладно, решим проблемы с блатными, разберемся. Поеду с Косолапом перетру, потом вместе соберемся, порешаем проблемы… Или не надо собираться?

— Надо. Раз уж ты посредник между нами…

— Посредник? Между тобой и Косолапом?

— А разве нет?

— Ну, будет видно…

Карина претендовала на большее, чем просто посредник между двумя бойцовскими командами, и если Шах этого не понимает, то придется ему это объяснить. Но сначала надо решить вопрос с блатными.

— Ты мне лучше скажи, как этого Сухаря найти?

— Ну, он где-то в Подвойске обитает. Оттуда приехал.

— Значит, оттуда он за районом «смотрит»?

— Оттуда.

— И через три дня ты ему ответ должен дать?