Когда они сидели на кухне — Антон вдруг захотел есть, сам себе сделал омлет и сейчас с аппетитом уминал его, — Карина, с нежностью глядя на него, неожиданно произнесла:

— Зря ты это сделал.

— Что сделал? — не понял он.

— Совратил меня… Теперь ты обязан на мне жениться.

— Это интересно, — иронично усмехнулся Антон.

— Ты можешь бросить свою Аньку. Но меня бросить не можешь.

— Почему?

— Потому что я тебя убью.

— Ты это серьезно?

— Серьезней не бывает. Я тебя люблю. И требую к себе того же.

— Требуешь?

— Требую.

— Мужчину нельзя удержать силой, — покачал он головой.

— Можно. Если очень любишь, то можно… А ты что, собираешься от меня удрать?

— Ты же мафия, ты же из-под земли достанешь, — вроде бы в шутку, но с серьезным выражением лица ответил Антон.

— Достану.

— Спасибо.

— За что? — удивилась Карина.

— Пока еще не за что… Я сам хочу, чтобы кто-нибудь меня удержал. Надоело болтаться от берега к берегу… Знаешь, как в песне: «обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад». И со мной та же песня, в том смысле, что удержать меня не трудно…

— Ты сам удерживаться рад?

— Что-то в этом роде… Надеюсь, на цепь ты меня не посадишь?

— Нет… Ты правда останешься со мной?

— Ну, если ты настаиваешь…

— А если бы не настаивала?

— Ешь! — Антон провел вилкой над ее половиной сковородки.

— Сейчас, только докурю… Э-э, тебе дым не мешает? — спохватилась она.

— Мешает. Но я привык. В камере всегда так накурено, что хоть топор вешай.

— В камере? В какой камере?

— В тюремной, — как о чем-то само собой разумеющемся, ответил он.

— Ты что, сидел?

— Да, четыре года отмотал…

— За что?!

— За кражу. Хату выставил.

— Хату?!. Выставил?!. Ты что, серьезно?

— Абсолютно!

— Четыре года?.. За кражу?.. По тебе не скажешь… И татуировок у тебя нет…

— Татуировки «блатняк» выкалывает, а я просто вором был. Мне особые приметы не нужны.

— Вором был?

— Да, квартиры чистил.

— Зачем?

— Деньги нужны были.

— А институт? Это что, липа?

— Почему липа? Отсидел, поступил, осенью четвертый курс начну.

— А сколько тебе лет?

— Двадцать шесть.

— Я тебе не верю.

— Почему?

— Не выглядишь ты на двадцать шесть, намного моложе кажешься. А если ты сидел, то не можешь выглядеть моложе своих лет. Не похож ты на уголовника…

— А это каждый сам для себя решает, быть ему похожим на уголовника или нет. Я решил, что мне это не нужно. Я работаю тонко, мне уголовный антураж ни к чему.

— Ты работаешь?

— Да, иногда. Редко, но метко. Без жаргона и татуировок, — снисходительно улыбнулся Антон.

— А институт зачем?

— А что мне, по-твоему, по «малинам» шататься? Мне это неинтересно. Мне больше нормальная жизнь нравится.

— А блатным быть — это не нормально?

— Блатной блатному рознь. Есть люди, а есть «бакланы». «Бакланов» больше. Эти крыльями по жизни машут, а на выходе — одно дерьмо. Бывает, что и реальные люди ведут себя как «бакланы», но это их проблемы, меня они не касаются. Я живу как живу. С мамой живу, учусь, решаю проблемы с финансами.

— Точно с мамой живешь?

— Проблемы у нее со здоровьем. Лекарства дорогие нужны… Только не подумай, что я из-за этого воровать начал. Я тогда с отцом жил, с пацаном одним познакомился. Я в четырнадцать лет маленьким был, в любую форточку залезть мог. Сначала через форточки, потом все остальное… А в шестнадцать лет меня с поличным взяли. Следствие, суд, этап, все такое. Сначала «малолетка», потом на взрослую зону отправили… Вышел, вернулся домой, а отца уже нет, квартиру забрали. Мама к себе позвала… У нас с ней не все гладко было, но все-таки она мне мать… Вот и в институт поступил…

— С судимостью?

— Ну, если очень захотеть, то можно и с судимостью… Я ведь в школе отличником был. Меня даже за «ботаника» держали…

— Обижали?

— Нет. Не знаю почему, но я умею находить язык с людьми, — без всякого хвастовства сказал Антон.

— Верю… Не простой ты. С виду простой, а есть в тебе что-то такое… — Раз Антон затронул воровскую тему, Карина не могла удержаться от вопроса: — Ты Сухаря знаешь?

— Не знаю такого, — покачал головой Антон.

— Он за Подвойском «смотрит».

— Про Подвойск знаю, а про Сухаря — нет… Чего он хочет?

— «Общак» у него, хочет, чтобы мы туда отстегивали.

— «Общак» не у него, а у тех, кто его на Подвойск поставил… А может, и свой «общак» быть, если он сам себя на район поставил. Такое бывает. Тут главное — реальный авторитет. И еще смотреть надо, куда деньги уходят. Если на «обогрев» лагерей, тогда все правильно, если чисто на себя, то это уже крысятничество, за это убивают…

— А кто смотреть за этим будет?

— Ну, те, кто его на Подвойск поставил. Вряд ли он сам по себе. Хотя всякое может быть.

— Куда, говоришь, деньги уходят?

— На «обогрев» лагерных зон. Или просто на «грев».

— Ну да, — усмехнулась Карина.

— Зря ты улыбаешься, — с упреком посмотрел на нее Антон. — На самом деле все очень серьезно.

— Не верю я в доброту воров.

— Это не доброта, это инстинкт самосохранения. Если у воров не будет влияния в зонах, то и здесь, на воле, у них не будет власти. А власть на воле — это деньги. Большие деньги. Такой вот замкнутый круг. На воле деньги зарабатываются, чтобы удержать власть в зоне…

— А без денег никак?

— Что бы кто чего ни говорил, а реальная власть в зоне у ментов. Если ментов не подмазывать, они быстро воровскую вольницу свернут. И никакие бунты не помогут, потому что зэков на бунт без подогрева не поднять. Водка для этого нужна, наркота… Есть воры, которые могут поднять все на авторитете, но таких мало. В основном все на деньгах держится — ментов подмазать, себя потешить. Настоящий вор должен жить кучеряво, ну, в пределах закона. Воровского закона. Там все строго, но развернуться можно… Ну и мужиков иногда подкормить надо, чтобы с голоду не пухли. Бывает и такое, что пайку так срежут, что хоть зубы на полку. А еще мужикам подмазывать надо, чтобы они за воров план давали. Настоящему вору работать нельзя, а не всякий мужик за него пахать захочет… В общем, деньги на «обогрев» зоны нужны. Да и на воле деньги нужны, братву кормить надо. Опять же, если кого-то из своих закрыли, ему в зоне помогут. На те самые «шиши» и помогут, которые с вас хотят снять. И если вы отстегивать будете, вас тоже не забудут. Не думаю, что Сухарь «греть» вас будет, но на зоне, если вдруг попадетесь, отношение к вам нормальное будет. А то можно ведь и свинью подложить: объявят вас суками, и все, никакой жизни. Насчет женской зоны не знаю, а в мужской пацанов конкретно опустят…