Сон с Лазарева слетел в один момент. Сообразил, наверное, что это может служить основанием для разрыва нашего с ним договора.

— Ярослав, что за ерунду ты говоришь? Да, мы с Глазьевым приятельствуем, но это не значит, что я разрешил бы ему пройти к нам, чтобы уничтожить твои автоклавы. А там точно Роман?

— Его опознал охранник, Андрей Кириллович, и сразу связался со мной. Был бы кто-то неизвестный — вызвал бы полицию сразу. Но и сейчас не поздно. Я звоню охраннику, пусть сдает нарушителей.

— Ярослав, не пори горячку, я уже выезжаю. — Голос был ясный, собранного человека, который собирался решить проблему. Главным образом свою, конечно. — Егору Дмитриевичу я пока звонить не буду, сначала удостоверюсь, что у нас задержан его сын, а не кто-то под личиной понимаешь? Нам не нужны скандалы.

Связанные с тем, что через защитные лазаревские заклинания проходят пусть не рядовые маги, но все-таки проходят. Для репутации клана это не слишком хорошо.

— Я сейчас туда выезжаю и жду вас. Пока вы не приедете, ничего предпринимать не буду. Но жду не дольше часа — сами понимаете, мне обвинений в незаконном задержании не надо.

— Возможно, я буду даже раньше тебя, Слава. До встречи.

— До встречи, Андрей Кириллович.

Хоть Серый тормозил изо всех сил не до конца проснувшегося человека, приехали мы раньше Лазарева. Видно, тот тормозил еще сильнее или, как вариант, с кем-то созванивался, решая, что делать с нерядовым террористом из, казалось бы, дружественного клана.

Поэтому мы успели вдоволь налюбоваться на скульптурную композицию «Роман Глазьев снисходительно вещает что-то необычайно важное своему подручному», потому что Глазьев застыл с приоткрытым ртом и самодовольным выражением лица. Правда, слушатель ему попался невнимательный: невысокий парнишка лет двадцати пяти на начальника не смотрел, косил в сторону, а его пальцы собрались в характерный жест человека, собирающегося отправить заклинание. Собирающегося, собирающегося, но так и не отправившего.

— Может, не снимать стазис, а установить статую во дворе перед корпусом, — неожиданно предложил Серый, вдоволь налюбовавшись. — И нам радость, и Лазаревым украшение.

— Боюсь, юридической основы под это не найдется.

— А мы Ваньку загрузим, пусть подберет. Иначе мы от этого придурка не избавимся.

Серый почти постучал по плечу Глазьева, но остановился еще до моего окрика: так-то ловушки на него не должны реагировать, но при контакте со сработавшей он может выпустить Глазьева. Нам же нужно показать эту замечательную композицию Лазареву не только в записи, но и вживую.

— Я бы их вообще аннигилировал, — ввернул умное словечко Глаз даже без запинки. — Нет человека — нет проблемы.

— Не в данном случае, — ответил я. — Если он пропадет на нашей территории, отправят к нам кучу проверок, и не факт, что ни одна не найдет следов Глазьева: аурных там или крупиц праха.

— Точняк, Глазьев не умеет бесшумно передвигаться. Если бы ты не предупредил, я бы их еще на входе задержал. — Глаз без стеснения сплюнул на пол, испуганно на меня посмотрел и принялся носком кроссовка затирать следы преступления, приговаривая: — С чего он решил, что его артефакты полностью блокируют звуки? Он так орал, что мертвого бы разбудил. И невидимость у него хилая. Считай, что нет ее.

На Глазьева наш начальник службы безопасности поглядывал с пренебрежением. А зря. Прошел же тот через лазаревскую охрану? Или пропустили? Последнее я бы тоже со счетов не сбрасывал. Это Андрей Кириллович не стал бы поощрять наезд на нас, а его сын — вполне.

Не успел я про них подумать, как они появились оба. Если старшего я ждал, то приезд Кирилла оказался для меня неожиданностью. На мое приветствие он ответил довольно сухо, остальных из моего клана вообще проигнорировал, хотя что Серый, что Глаз поздоровались с ним довольно вежливо.

— Показывайте, что у вас тут, Слава.

— У нас тут скульптурная композиция, Андрей Кириллович. — Я провел прибывших в автоклавную. — Вот, любуйтесь. Возникает вопрос к вашей охране, которая либо не справилась, либо намеренно пропустила вредителей в количестве минимум двух штук.

— Минимум?

Лазарев-старший принялся озираться в поисках остальных лазутчиков.

— Откуда мне знать, сколько их прошло? Вы же наверняка получили отчет от охраны и знаете куда лучше меня.

Лазарев-младший поморщился и процедил:

— Отчитываться перед тобой мы не обязаны.

— Разве? — Я посмотрел прямо ему в глаза, в которых не было и следа родственных чувств, только растущее раздражение. — С вашей стороны в договоре обеспечивается безопасность производства, и вдруг выясняется, что вы не только ее не обеспечиваете, но и не собираетесь отвечать, почему этого не было сделано.

— Ты забываешься, — бросил Лазарев-младший.

— Нет, это вы забываетесь. Точнее, забываете, что партнерские отношения предполагают ответственность обеих сторон.

— Слава, не горячись. — Лазарев-старший положил мне руку на плечо. — Разумеется, мы уже потребовали отчет от охранников. Его вот-вот должны предоставить, и тогда мы тебе его покажем.

Кирилл отвернулся от меня, делая вид, что увлечен рассматриванием нарушителей в стазисе. Но глазами по сторонам он зыркал не без интереса.

— У нас тут предложение поступило выставить эту скульптуру во двор, а то там у вас слишком голо даже клумбы нет, — попытался я немного разрядить обстановку.

— Боюсь, Егор Дмитриевич будет против, — скупо улыбнулся Лазарев-старший и тяжело вздохнул. — Нужно поставить его в известность.

Дело у него со словом не расходилось, поэтому телефон он вытащил тут же, но его остановил Кирилл.

— Может попытаемся решить вопрос с Романом? — предложил он.

— Он недоговороспособный, — заметил я. — Проверяли. И доходит до него все с трудом, иначе бы его здесь сейчас не было. У Егора Дмитриевича тоже возникают проблемы с пониманием, но он хотя бы платит. Так что звоните, Андрей Кириллович.

Лазарев набрал Глазьева. Тот не отвечал.

— А почему твоя охрана не задержала еще на входе в ваши помещения? — неожиданно спросил Кирилл.

— Потому что я дал указание не задерживать, если нарушителей больше одного. Стазис, он для всего безопасней: и для них, и для вас, и для ваших помещений. Или вы хотели, чтобы мы здесь все разнесли? Так еще не поздно.

— Егор? — наконец дозвонился Лазарев-старший. — Извини, что беспокою посреди ночи, но твой старший опять набедокурил. … Да, у нас, на производстве. … Елисеевы хотят полицию вызвать. Я предлагаю мирным путем урегулировать. Хорошо, ждем. — Он отключил телефон и перевел внимание на нас. — Егор Дмитриевич сейчас подъедет.

Но новым действующим лицом оказался не Глазьев-старший (да и как бы он успел приехать?), а безопасник Лазаревых. Бледных старался выглядеть невозмутимо, но некоторая нервозность в движениях присутствовала, что означало: выдернули его из уютной кровати не зря — лазаревская охрана не заметила, как проник Глазьев с подручным. В чем-то Роман оказался прав: его личная магия оказалась покруче артефактов, не учел он лишь того, что артефакты были мои.