— Нет его дома, — вернувшись, сообщил я Гавриле.

Отрока-козла это известие повергло в состояние бешенства. Пригнув морду к земле, он зарычал. Увенчанный острой кисточкой хвост, задранный к небу, теперь напоминал копье.

— Тише ты! — зашипел я. — Ну да, нет его дома. Значит, он опять у вдовицы гостит. С ночевой… Слушай, а ты не рассматривал такой вариант: Георгия нашего не девица Оксана интересует, а вдова, а?

Гаврила злобно оскалил крупные желтые зубы.

— Ну, нет так нет. Поскакали к вдове. Посмотрим, чем они там занимаются.

Я вскочил козлу на спину очень вовремя. После слов «чем они там занимаются» он мгновенно сорвался с места и рванул по грязи, как джип-внедорожник на предельной скорости! Буквально через минуту деревня скрылась вдали.

Я изо всех сил цеплялся за косматую шерсть, чтобы не вылететь из «седла». Через овраг мы попросту перепрыгнули. Когда в ушах моих свистнул ветер, я еще успел заметить, как глубоко внизу промелькнула серебряная полоска ручейка… Еще несколько чудовищных скачков — и Гаврила остановился.

— Приехали? — осведомился я.

— Me.

Впереди тянулся невысокий забор, за которым угадывались очертания большого дома — с колоколенками, балюстрадами, широким крыльцом, бесконечными пристройками… Да, это, конечно, не хибарка Георгия… Имей я грязную хибарку без всяких удобств и знакомых с таким доминой, в родных стенах вообще не появлялся бы. Гостил и гостил себе. До вечера засиживался бы — и все дела! Не выгонят же хозяева на ночь глядя богатыря всея Руси?

— Так, — оценил я обстановку. — Гаврила Иванович, оставайся здесь.

— Me?!

— И не спорь! Ты своей невоздержанностью всю разведку испортишь. Я просто посмотрю, примерюсь.

— Ме-э-э!

— Да не волнуйся ты так. Мы договор подписали? Подписали… Значит, тебе теперь беспокоиться не о чем. Я всё улажу. Ясно?

— Me…

— Вот и стой здесь. Жди меня. Я быстренько.

* * *

Вот что мною замечено: деревенские вдовицы никогда не спускают на ночь собак с цепи. Будто вечно пребывают в надежде, что как-нибудь темной ночью прекрасный царевич захочет посетить их гнездышко, и боятся его, распрекрасного, спугнуть!.. Я, конечно, никакой не царевич, но отсутствие во дворе злобного пса было мне на руку. Правда, когда перемахнул через забор, в конюшне забеспокоились-заржали кони — они всегда чуют нечистую силу, особенно по ночам, но это же пустяки! Еще у коров молоко скиснет, что только поутру обнаружат…

Я неслышно пересек двор, двинулся по стеночке, выискивая открытое окошко. Такового не нашел, зато, повернув за угол, увидел свет, пробивавшийся через щель в неплотно притворенных ставнях. То, что надо! Прильнул к щели и стал наблюдать.

Щель очень удачно располагалась напротив широченной, застеленной цветастым одеялом кровати. На ней восседал, свесив не достающие до пола ножки, мужичок в длинной стальной кольчуге и портках до середины лодыжек. Ни статью, ни рельефной мускулатурой мужичок не отличался. Он вообще ничем не отличался. Абсолютно ординарное лицо, маленькие серые глазки, нос пуговкой… Разве что растительность, густо покрывавшая его голову и лицо, была, пожалуй, излишне обильной — мужичку явно не помешало бы сходить к цирюльнику… Русые волосы аккуратно расчесанными прядями спадали много ниже плеч. Длинные усы покоились на впалой груди. Брови торчали этакими задорными кустиками. Пухлая борода, похожая на небольшую диванную подушку, прикрывала горло.

«Что это за тип в доме вдовицы и девицы? — подумал я. — Не может же быть, чтобы это был…»

В комнате прошелестели тихие шаги. В поле моего зрения появилась девушка, одетая в сборный красный сарафан. Стройная такая, тугие косы, высокая грудь, сарафаном не укрываемая (такое не скроешь!), а, напротив, подчеркиваемая. Черты лица — умопомрачительно правильной тонкости! Я даже заволновался… А вы думаете, бес — не человек, что ли?.. Совершенный тип русской красавицы в национальном костюме — только кокошника и не хватало.

«В двадцатом веке, — подумал я, сильнее прижимаясь к щели, — состоятельные иностранцы, желающие познакомиться для серьезных отношений со скромной, привлекательной русской девушкой, выстраивались бы в очереди километровой длины… Да и в шестнадцатом, надо сказать честно… Глаза то-омные. Разрез глаз — необычной для этих мест, изысканной формы. Миндалевидной — так, кажется, это называется… Как же я сразу не заметил? Красота — с чуть-чуть восточным налетом… Что, кстати, девицу нисколько не портит, но придает ей особый шарм… Удивительное лицо: чем больше всматриваешься, тем больше замечаешь того, чего раньше не видел. Словно картина старинного мастера… Наверное, кто-то из предков питал страсть к экзотике… Или матушка ее неровно дышала к симпатичным басурманам…»

Остановившись перед мужичком, девушка взялась за поясок на сарафане…

И в эту секунду, когда я, раскрыв рот, яростно завидовал мужичку, сидевшему на кровати, в комнате раздался голос — скучный, даже сонный:

— Негоже, Оксана, поступать так девице невинной…

Оксана! Эта девушка и есть та самая Оксана!.. Не будь я бесом, сам бы продал кому угодно душу, лишь бы оказаться на месте этого мужичка!

А он продолжил вещать с кровати своим скучным голосом:

— Негоже, Оксана, поступать так…

Девица оставила в покое поясок, повернулась ко мне в пол-оборота и опустилась вдруг на колени.

— Да как же, любезный мой, Георгий… Ведь сил нет при тебе находиться и желанной не быть…

Георгий?! Вот этот вот заморыш, которого Гаврила одним плевком в землю по кадык вобьет, и есть богатырь всея Руси, защитник православных, губитель басурман и гроза нечисти?!

— Дело жизни моей, — голос мужичка окреп и приобрел торжественные нотки, — дело жизни моей бороться до конца своих дней со злой силой, православный народ мучающей. Семья только помехой мне будет. Я лишь сегодня здесь, а раны кровавые заживут — снова в поход двинусь…

— И я с тобой, любезный мой Георгий… — тихо так пообещала девушка, делая движение вперед, — кажется, попыталась обнять колени богатырские.

— Со мной нельзя! — возразил Георгий, ловко подбирая под себя ноги. — Против меня опасностей много! Враги со всех сторон копья и стрелы мечут! Мечи сверкают, как молнии в чистом небе…

— Мне всё равно, — сказала девица, прижимая руки к груди. — Лишь бы рядом быть…

— Топи болотные сапоги гложут, — подумав, добавил богатырь. — Твари ползучие идти мешают, вороны волосья рвут, в глаза когтями метят.

Ну и дела!.. Что это? Охмурил девку, да как охмурил — по полной программе, по высшему классу! — а теперь на попятный?! Мол, ратные подвиги — это вам не так себе!.. Долг чести превыше всего!.. Интересно, у них что-то уже было и он теперь жениться не хочет, или?..

— Позволь же мне хоть эту ночь с тобой провести, — попросила Оксана. — Чтобы в боях смертельных знал ты: ждет тебя любимая, под сердцем у которой дите твое родное…