class="p1">- Вы, быть может, видели – купец у нас гостил недавно. Так вот – он из самой столицы! Вот он-то и посоветовал нам сей дивный препарат, который химическим удобрением называется – трагичным шёпотом поделилась я с любопытствующими.

- Точно! Ишшо Ринка, Жарко дочка-то, сказывала, что приехамши к вам был какой-то господин важный! А вот что он купец есть знатный – так про то неведомо было мне… - Лиляна исступлённо всматривалась в процесс боронения – ишь ты, да за него, поди, отраву-то ентую, чистым золотом плочено…

- Ну ещё бы! – подтвердила я тёткины догадки – потому мы очень рады, что вы все дружно отказались от её использования – нам на следующий год для своих посадок покупать не нужно будет. Вот сейчас тут, в перевалочном пункте, оставим, да запрём под замок! Глядишь, и долежит в сохранности-то!

- Ну а то ж! – согласно покивала моя собеседница, медленно перемещаясь в сторону от меня – поелику вещь ценности огромной, так оно конешно!

Собственно говоря – так мы и поступили – заперли под самый надёжный пудовый замок, который купили у старосты Прежова – Горана. Однако предосторожности наши были напрасны – не позднее, чем через седьмицу, спёрли уже последний мешок доломитки, из тех десяти, оставленных там для пущей сохранности, о чём со смехом поведал мне Марко.

- Нет, ну я, безусловно, понимала, что это удобрение очень быстро растворяется, но вот чтобы до такой степени? – рассмеялась я.

Совсем скоро настал тот момент, когда всё, что должно быть посажено – посеяли, что закопано – закопали, и далее по списку. К слову сказать – в этом году было принято решение распахать даже те земли, которые никогда ранее не были использованы под посадки. Старосты разумно заметили прямо пропорциональную связь между количеством занятой посевами площади и оплатой за урожай.

Одним словом - пока не исчез созидательный запал, следовало немедленно его реализовать в строительстве постоялого двора. Решили начать с того, что будет недалече, благо, что и мощёная дорога к нему уже была. Строить мы решили по образцу ямских станций царской России – ну а зачем выдумывать что-то, когда есть рабочая версия? Строительство было в самом разгаре, когда встал вопрос о том, кто же будет непосредственно заниматься этим постоялым двором. Дело в том, что в качестве коммерческого проекта это меня ни в малейшей степени не прельщало, но негласно «руководить» хотя бы опытным образцом было жизненно необходимо.

Ответ пришёл, как всегда, откуда не ждали.

- Обслугу небольшую, конюшню, опять же, да и всё, что тут думать? – изрёк предложение на семейном совете мой дядюшка, а нынче успешный помощник агронома.

- Главное – лошадей крепких, у нас возьмём – не согласился мой супруг.

- Темнота… - лениво протянул Стефан – Мирко с Милицей на управе там поставить – гостиный двор не пропадёт! Уж они-то, поди, управятся, опять же, люди, нам не чужие!

- Как же так! – тётушка бросила вязание и включилась в общую беседу – блуда не допущу!

- Помилосердствуйте, маменька, о чём вы! Что за странные фантазии? Да вы у конюха своего спросите – он хоть сейчас под венец. Только Милица сумлевается больно, она же у нас сирота. Мы с Элизой давно их отношения заметили, да только вам не говорили… - Стефан был сама рассудительность.

-А младшенький-то наш подрос! - прошептал мне на ухо Марко.

Предложение Стефа сопротивления особого не вызвало…

На том же семейном совете мы решили, что, если будет на то их желание, Мирко со своей супругой смогли бы выкупить со временем этот постоялый двор, поскольку наша семья будет лишь тяготиться подобными активами. Выращиваем потихоньку свой «средний класс».

Дни шли за днями, и мой дорогой супруг всё чаще стал напоминать мне о нашем обещании купцу Бортко приехать в столицу, ну и дом мой повидать заодно. Существенных отговорок у меня становилось всё меньше, а на остальные мой благоверный просто махал рукой.

Стефан напросился ехать с нами – « я вам точно пригожусь!». Впрочем, я была не против того, чтобы Стеф вернулся домой, в столицу, сообщив ему, что он просто по своей очаровательной супруге - Милинке - соскучился! Дорогой родственник это комментировать не стал, просто очень просил его не забыть.

- Тогда мы Лизу не берём! – категорично сообщил самый любящий в мире отец. – Мы за вами двоими не уследим.

- Да что же это делается! Что за ровнение такое странное? Я, чай, не пятилетний малыш, за мной-то какой догляд требуется? Да за мной уже даже супруга и то не всегда присматривает… – страшно разобиделся мой кузен.

- Вот как? Тогда расскажи мне, кто, с Лизкой купно, измазал Бусинку известью, чтобы поиграть в привидение господина Баскервиля? Дед Лука, добиравшийся домой в потёмках, едва не отдал Богу душу. Ещё немного, и ему бы точно пригодилось очередное изделие Савы, которое он как раз приобрёл – бушевал мой супруг.

Стефан заулыбался своим воспоминаниям - действительно, всё так и было, и участвовало в очередной проказе двое – Лиза и Стефан. Причём, генератором идей всегда выступал мой ребёнок, а дорогой дядюшка её просто шёл у неё на поводу, что поделать – они вполне были довольны обществом друг друга. Вот и в этот раз получилось также.

Дед Лука периодически приобретал у нашего гробовщика – Савы, своё последнее пристанище, дабы не тяготить своих родственников, когда наступит час горя и разлуки. Да вот только час этот по сию пору так и не настал, а приобретённое аккуратно складывалось под навесик для торфа, волновало всех мимопроходящих граждан, и вызывало некую надежду у многочисленных невесток пожилого джентельмена. Со временем, лет через пять-семь, гроб переставал соответствовать высоким критериям качества, которые сам ветеран требовал для собственного захоронения, Милун разламывал рассохшееся дерево и использовал в качестве дров. А сам дедуля отправлялся торговать у Савы очередной гроб, клятвенно заверяя изготовителя, что на этот раз это его окончательное приобретение. Стоит ли говорить о том, что у деда Луки была самая большая скидка, как постоянному клиенту?

Так вот, в тот злополучный вечер ничто не предвещало беды – настроение было безоблачным, как небо над головой, он только что славно повздорил с Савой, требуя максимальный дисконт. Основные претензии по качеству изделий заключались в том, что сам производитель отказывался давать срок на возврат товара