с собаками, сбора улик все ушли, кроме одного парня, которому, как им объяснили, следовало оставаться у них, пока не вернется Кимми. Парень был из группы реагирования — что-то в этом роде, — и в его задачу входило сопровождать семью, давать советы в случае, если похитители выйдут на связь. Он устроился в дальней комнате: Мелани и Брюно собирались превратить ее в кабинет, но пока там просто валялся всякий хлам, среди которого, к счастью, нашелся раскладной диван. Если вдруг одному из родителей позвонят с незнакомого номера, первым делом они должны были предупредить полицейского. Раздав последние указания, парень удалился, а Мелани и Брюно остались наедине на кухне, понимая, что глаз им все равно не сомкнуть. В тишине загудел холодильник, все казалось неудачной шуткой, обманом, и на мгновение Мелани почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Она ухватилась за стол, закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов, и головокружение прошло. Брюно сидел на стуле, схватившись руками за голову, и Мелани слышала, как он дышит — прерывисто, сдавленно, постанывая.

Тем утром они встали как обычно, даже не подозревая, что осталось всего несколько часов счастья, покоя, что вечером их жизнь погрузится в катастрофу, название для которой невозможно подобрать. Кто бы мог такое представить? Мелани отдала бы что угодно, лишь бы вернуться назад. Всего на несколько часов. На несколько часов. Запретить. Вот и все. Нет, вы не пойдете играть на улицу. Такая незначительная мелочь. И на свете должен быть человек, способный оказать ей эту услугу: повернуть время вспять, чтобы она произнесла эти слова. Слова, над которыми она раздумывала, слова, которые едва не сорвались с ее губ, но испарились в момент слабости. Она хотела сказать „нет“. Нет, у нас нет времени, надо доделать домашнюю работу и снять видео для „Инстаграма“. Но Кимми и Сэмми так обрадовались, увидев ребят. И тогда она подумала: „Ну пусть выйдут разок“ — и сказала „да“.

Один раз — всего лишь раз — и теперь все кончено?

Мелани еще предстояло свыкнуться со случившимся. В ту ночь она чувствовала себя иностранкой, не понимающей и половины того, что говорит собеседник, несмотря на все усилия, будто не в состоянии уловить смысл фразы. Будто она все отчетливо слышала, но повторить не могла — какая-то часть сказанного оставалась за семью печатями. Последние несколько часов она отвечала на вопросы с удивительным самообладанием, сохраняла лицо, но это было слишком.

Теперь же она стояла здесь, на кухне, прокручивала в голове тот момент, снова и снова, и мысленно умоляла высшие силы, чтобы ничего этого не было.

В конце концов ей все же придется сесть. Может, даже уснуть. И свыкнуться с мыслью о том, что дочь исчезла.

* * *

УГОЛОВНАЯ ПОЛИЦИЯ — 2019

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ РЕБЕНКА (КИММИ ДИОРЕ)

Тема: протокол первого допроса Мелани Кло (в замужестве — Диоре). Составлен 10 ноября в 20:30 комиссаром С. при исполнении в центральном комиссариате Шатене-Малабри.

(Фрагменты)

Вопрос: Вы говорите, что оставили окно открытым, чтобы слышать детей. Вас беспокоило, что они играют на улице?

Ответ: Нет, на самом деле нет… Я не хотела, чтобы они ссорились. Некоторые соседи против того, чтобы дети играли в саду, потому что они очень шумят. Этот вопрос поднимается на каждом собрании собственников, люди ругаются, потому что кто-то переворачивает мусорные баки и топчет цветы. Я вообще предпочитаю, чтобы дети оставались дома. В саду обычно гуляет месье Зур со своей собакой, она пугает детей. Но сейчас его нет, думаю, он в больнице, поэтому я согласилась…

Вопрос: Кроме соседей, кто-нибудь мог знать, что дети играют на улице?

Ответ: Думаю, нет… то есть да. Просто я запостила сторис.

Вопрос: Что вы сделали?

Ответ: Запостила сторис. Это короткое видео в „Инстаграме“. Оно исчезает. То есть остается в Сети на двадцать четыре часа, в то время как посты, фотографии или обычные видео висят там все время.

Вопрос: Сторис — это история?

Ответ: Нет, не совсем… Это скорее моменты из повседневной жизни, которыми люди делятся с другими, понимаете? Мы делимся с нашими подписчиками, теми, кто нас смотрит. Я запостила сторис, когда дети спустились в сад, и рассказала, что они ушли играть на улицу, а у меня появилось время приготовить ужин. Еще я опубликовала сторис в торговом центре „Велизи-2“, когда мы покупали кроссовки Кимми, потому что у нас контракт с „Найк“ и мы должны их рекламировать, понимаете? Короче, это все очень сложно объяснить…

Вопрос: Мы можем посмотреть эти видео?

Ответ: Да, они должны еще висеть в моем „Инстаграме“. Потом они попадают в архив, к которому имею доступ только я.

Вопрос: Во сколько именно вы опубликовали сторис, где говорите, что дети ушли играть на улицу?

Ответ: Точно не знаю… Наверное, в 17:15–17:30.

Вопрос: Ваши подписчики знают, где вы живете?

Ответ: Нет-нет. Не знают. Хотя, наверное, кому-то известно, потому что в школе и в жилом комплексе люди в курсе, кто мы. Мы довольно известны; может, соседи обсуждают, хвастаются, что живут в одном доме с Ким и Сэмом. Я редко отпускаю детей играть на улицу, потому что некоторые ребята смеются над ними. Дети вообще жестоки друг к другу, понимаете? Бывает, родители рассказывают им черт знает что, а они повторяют. Один раз соседские ребята начали дразнить Сэмми, говорить ему гадости, ужасные вещи. И я запретила детям с ними общаться. Но сегодня хулиганов не было, там играла компания Кевина Тремплина. Они помладше и нравятся Ким и Сэму: малыш Лео, малышка Маэва, сын Фийу — я забыла, как его зовут, но он милый мальчик… именно поэтому я разрешила… (Несколько минут — прерывистые всхлипывания.) Я же каждый день езжу на машине за детьми в школу, я настоящая наседка, понимаете. Я даже не думала, что с ними может что-нибудь произойти, здесь, прямо у нас во дворе. Может, Кимми поранилась, упала где-нибудь, может, нужно еще поискать.

Вопрос: Вы опубликовали сторис в 17:15–17:30, а в 18:15 ваш сын пришел и сказал, что не может найти сестру, все верно?

Ответ: Думаю, да. Когда он поднялся, я только-только посмотрела на часы и собиралась крикнуть в окно, чтобы шли домой. Мы живем на третьем этаже, я слышала, как они играли внизу за несколько минут до этого. Сэмми должен