Четверть водки стоила рубль. Не дорого — по нашим деньгам. Уже через час вагон гремел на все лады.

Ехали медленно. То и дело стояли на каких-то двадцать шестых путях. Часто приходилось выбирать делегацию и идти на станцию. Там говорили, что нет вагонов, нет паровозов, невозможно сразу вывезти целую армию.

В депо, на той же станции становилось известно, что паровозы имеются, но сначала пропускают более благонадежные части. Или моряков — они такой тарарам устраивают…

Тогда собирались мы человек по двести и правду искали. Всё для нас быстренько находилось и двигались дальше.

Раз у нас даже машинист с паровоза сбежал. Еле и нашли.

В другой — от встречного поезда паровоз отцепили… Все дрова ещё себе забрали.

Надо сказать, что на всем пути по Забайкальской железной дороге ни на одной станции не было самого завалящего действующего буфета. Все было разбито и разгромлено прошедшими впереди нас эшелонами.

Деньги у меня скоро подошли к концу.

Пропил сначала один, а потом и второй свой крест…

За второй выручил пять четвертей водки и закуску к ней.

Понятное дело — мужиков в вагоне угостил.

Пробуждение было тяжелым. Первое, что почувствовал — стоим. Второе — холодно. Кое-как уселся на нарах, долго приходил в себя. Мутило, пить сильно хотелось.

Не сразу и сообразил где я. Наконец понял, что в поезде. А, домой еду.

В вагоне было что-то непонятное. Просто поле боя, усеянное трупами. Валялись они все в разных позах.

Печка — холодная. Воздух — топор вешай…

Надо бы воздух очистить, а то так и задохнуться недолго.

С немалыми трудами спустился с нар и открыл дверь. Вроде лучше сразу стало. Свежее.

За стенами вагона было морозно и трупы на полу зашевелились, стали в себя приходить, заматерились, закашлялись. Кто-то потребовал дверь закрыть и печку затопить.

Тут нас староста вагона всех и выручил. У него одна четвертная банка с китайской водкой оказалась припрятана и закуски немного.

Полечились. Вроде и лучше стало. У меня даже подъём сил образовался.

Тут в двери вагона кто-то застучал. Открываю — там мужик. Наш, солдатик. Санитар. Повязка с крестом на рукаве у него имеется.

— Где хоть мы? — санитара спрашиваю.

— Омск.

Во, уже где мы… Ну, хоть знать буду…

— Чего тебе? — опять санитару вопрос ребром ставлю.

— Можно к вам? От своего эшелона отстал…

Говорит это санитар, а сам немного полу шинели в сторону отогнул, а там у него — четверть.

С таким грузом, да не пустить…

— Залезай, гостем будешь!

Руку санитару подал, помог забраться. Четверть ещё у него принял. Народ-то в вагоне разохотился. Хоть часть дорогой уже сошла, но больше двадцати душ ещё нас осталось. Из банки старосты вагона на каждого не по много досталось. Сейчас и добавим радости…

Санитар со всеми уважительно поздоровался, спросил какое место занять он может.

— Вон, тут располагайся. — я ему рядом с собой на нары указал.

Для хорошего человека места не жалко…

Глава 20

Глава 20 О бабах, картах и водке

Я лежал на нарах в вагоне и размышлял.

О чём? О жизни своей. О везении и невезении. О добре и зле. О мужиках и бабах.

Только вроде всё наладилось и опять…

Бабы — дуры. Не все, но некоторые…

Нет, и среди мужиков прибабахнутых тоже хватает. На одних женщин нечего грешить.

Так вот, от баб-дур — мужикам зло.

Оно, зло, ещё и от водки, и карт. Так говорят. Сам это я неоднократно слышал.

С водкой у меня проблем нет. Выпиваю, конечно, но без фанатизма. Безудержной тяги у меня к алкоголю не имеется. Да и боевые искусства, и пьянка плохо друг с другом совмещаются. Что буза, что и всё остальное.

Карты…

В лагере многие в них играли. Это — от безделья. Большинство работы ведь не имели. Всех дел за день — поесть сходить, да за собой чашку вымыть. Поэтому, кто — картами, кто — лото время убивал.

Идёшь по лагерю и слышишь — «Один как перст», «Барабанные палочки», «Силетерские ушки», «Горбачики», «Стульчики», «Косарики», «Новобранец», «Девчонка», «И туда, и сюда»…

Играли наши пленные в лото чаще на папиросы. Одна карта — одна папироса. Пачка в двадцать штук стоила пять — шесть копеек. Так что, игра не по-крупному шла.

На лото ещё и по-другому некоторые зарабатывали. Не играли в него, а делали из бамбука номера и вырезали карточки. Шутка ли — полный комплект не меньше двух рублей стоил.

В карты уже на деньги играли, а не на курево. В «двадцать одно», «польский банчок» и прочее резались.

Мне и поручику некогда в карты играть было. У нас было додзё.

Эх, бабы, бабы…

Для зла и одной хватит…

Что эта жена местного купчины во мне нашла? Привязалась как банный лист… Потому, что я всех на боях побеждал? Статей-то у меня нет героических, да и морда лица не выдающаяся…

Беда…

Не было последнюю неделю от неё проходу.

Только в окно в гостинице по лестнице не влезала.

Ещё и мышьяку наелась от своей неразделенной любви.

Не ответил де я ей взаимностью…

Так в предсмертной своей записке написала.

Мужу-то её тогда меня в чём винить было? Я же на его честь и достоинство не посягал? Руками и ногами от бабы-дуры отбивался.

Нет, она себя жизни лишила, значит — меня тоже надо на тот свет отправить.

Налетели гурьбой, стали руки вязать, за город повезли на расправу…

Как и жив остался.

Опять спасибо старому китайцу — научил, как из пут выбираться.

Можно с таким номером даже в цирке выступать. Ну, с развязываниями этими. А, что — цирк мне теперь дело знакомое.

Хорошо, когда из Омска бежать пришлось, успел свою коробку из-под сигар захватить. Ту, в которой у меня деньги и документы хранились…

— Сосед… Сосед…

Кто-то меня под бок тычет. А, солдатик давешний, что забраться в вагон помог.

— Что надо?

Отвечаю вежливо, хоть с мыслей он меня и сбил.

— У тебя больше ничего нет?

— Чего? — не понял я вопроса.

— Ну, выпить…

Куда в них только лезет! Так уже все датые были, да ещё и мою четверть моментально опростали…

— Не, больше нет.

— Жалко… — вздыхает впустивший меня в вагон. — Что-то ножки озябли…

Озябнешь тут… Опять в печке почти всё прогорело.

Я встал. Подкинул в буржуйку пару поленьев. Их уже маловато осталось — на следующей остановке ещё где-то нужно будет топлива раздобыть.

— Скоро теплее будет, — поделился я доброй вестью со своим теперешним соседом по нарам.

Так, а он спит уже…

Ну, пусть спит, а не егозится. Один уж сегодня чуть из вагона не выпал. Встал у приоткрытых дверей покурить и чуть наружу не сверзился. Хорошо, за брус успел уцепиться.

Эх, бабы, бабы…

Не эта бы дурища, с месяцок ещё в Омске я бы в боях поучаствовал. Деньги в столице мне потребуются. Они лишними никогда не бывают.

Поручика там ещё найти надо. Он помочь с обустройством обещал, да и тренироваться можно вместе…

Мысли у меня медленнее потекли.

В сон потянуло.

Ну, можно и вздремнуть — всё дорога быстрее пройдёт.

Тут наш состав вроде замедлять свой ход стал.

Куда-то прибываем? Или, опять в чистом поле куковать будем?

Я встал, подошёл к двери. Немного откатил её в сторону.

Нет, похоже, какая-то большая станция.

Пожалуй, пока спать не буду, посмотрим, что это за населённый пункт…

Да, дрова ещё…

Поесть бы чего купить.

Газетку ещё приобрести, узнать, что в мире делается.

Глава 21

Глава 21 Маша

Уффф…

Как на вольном воздухе-то хорошо…

В нашем вагоне, чуть вдохнёшь поглубже — даже горло перехватывает от махорочно-портяночного запаха. Спичку зажечь боязно — вдруг вспыхнет всё. Два с лишним десятка мужиков такой выхлоп перегара дают — мама не горюй…

Я огляделся. Куда хоть прибыли?

Здание вокзала вдали чернело — нас в очередной раз не на первый путь поставили.

Отходить далеко от состава боязно. Опять отстану.

Так, через три вагона от нашего какие-то люди стоят. Вот у них и спрошу, где мы.

Дети какие-то, а с ними тётка в возрасте…

Они-то куда путешествуют? Ладно мы, по домам едем…

— Дядечка Ваня!!! Спаси!!!

Когда я к этим людям уже близко подошёл, от стоящих девочка отделилась и ко мне бросилась. Бежит и орёт, меня по имени называет.

Может с кем перепутала? Ещё и спасти просит…

— Дядечка Ваня!!!

За рукав