— Приходи ко мне завтра.

— Ко мне записалась куча народу. Больше только у Роджера, я не знаю, когда…

— Скоро я снова уеду. — Она прищурилась, будто желая услышать оправдание поуважительней.

— Может, в выходные?

Она часто путешествовала. Ее фотоработы публиковали «Нэшнл Географик», «Конде Наст» и «Вог». Ее дом был полон памятных сокровищ; из каждой поездки она привозила то нигерийскую маску, то жезл для предсказаний от ботсванского колдуна, то молитвенные коврики из Пакистана. Она знала несколько языков, пережила любимого мужа и могла работать целыми сутками; в свои семьдесят лет она обладала гораздо большей энергией, чем многие мои знакомые.

— Не смеши, дорогая. Ты же знаешь, у меня не бывает выходных. Завтра в пять?

— Виктория! — Из толпы возник декан и подхватил ее под локоть; на его круглом лице блестели бисеринки пота. — Нам нужно поговорить о фотографиях для приходского журнала.

Подруга подмигнула мне: «Увидимся позже».

Теперь зал был набит битком. Похоже, Офелия пригласила и лондонских друзей. Столичный гламур сверкал то здесь, то там, как золотая нить в рулоне твида. Я заметила одного или двух своих пациентов. Прежде я беспокоилась, что наши встречи в обществе будут вызывать у них неловкость, ведь я выслушивала их страхи, видела их плачущими и обнаженными. Но мои опасения оказались напрасны: не смущаясь, они сами подходили ко мне на вечеринках или караулили на кассе в супермаркете, желая посвятить в новый набор своих жалоб.

Я повернулась к столику с напитками в тот момент, когда в дверях показался ребенок в пижаме, его рука лежала на дверной ручке, а голова была склонена к плечу. Красивый мальчик лет восьми-десяти, со светлыми кудрями, веснушчатый и босой. Он спокойно огляделся вокруг, прежде чем шагнуть в зал, и, потянувшись к блюду на столе, взял несколько маленьких канапе с икрой, запихнул их в рот и уже подносил к губам бокал с вином, когда появилась Офелия. Она с улыбкой забрала у него бокал и слегка потрепала рукой по кудрям. В следующую секунду он скрылся с глаз.

Сын Офелии. Я думала, что он гораздо младше — лет четырех, не более. Офелия выглядела слишком молодой, чтобы иметь десятилетнего сына. Вероятно, она была из тех женщин, которые стараются сохранить свою молодость, или унаследовала хорошие гены. Встретившись со мной взглядом, она перестала улыбаться и пошла прочь. Я наблюдала слишком личный момент. Взяв со стола пару бокалов, я повернулась, чтобы подойти к Лиззи. И увидела своего французского пациента.

Меня затрясло. Это было нелепо. Неудивительно, что мы встретились здесь — он говорил, что восстанавливал дом в Уилтшире, должно быть, этот самый.

Он стоял в центре небольшой группы и что-то говорил. Гости завороженно слушали его. Знакомых лиц среди них я не обнаружила. Все были слишком молоды, вряд ли я могла сталкиваться с ними по работе; молодежи доктора нужны не так часто, как старикам.

На нем был черный галстук, повязанный так небрежно, будто во время одевания был забыт на полпути. Следов слез на лице не было, а копна волос отросла еще длиннее, почти до плеч. В этой глянцевой обстановке он выглядел дико, расхаживая взад-вперед, как загнанный в клетку зверь. Я попятилась. Мне не хотелось, чтобы он заметил, что я пялюсь на него, будто девочка-подросток на главного мачо класса, но этим движением я привлекла его внимание. Он поднял взгляд, улыбнулся и направился ко мне, не оглядываясь, словно наконец нашел выход из клетки. В этот момент я уже должна была понять, должна была почувствовать предупреждение. Гости поворачивались ему вслед и замечали меня.

— Я не знал, что вы тоже будете здесь.

— Как ваши дела? — Я надеялась, он не заметит, как дрожит вино в моих бокалах. Неожиданная встреча. Я почти забыла его французский акцент и теплоту голоса.

— Если бы я знал, что вы придете, я ждал бы вас.

— Я тут за компанию. — Я старалась говорить беззаботно. — Им нужен мой муж, а не я.

— Почему не вы? — Произнося это, он приподнял бокал, будто благодаря меня безмолвным тостом за тот час в моем кабинете.

— Муж — полезное знакомство, он учитель в школе, где будет учиться их сын. Мамаша уже произвела разведку боем.

— Какое точное выражение. — Его темные глаза сверкнули.

— Выходит, вы тот архитектор, который занимался реставрацией здания?

— Моя роль была проста. Проследить, чтобы ничего не изменилось.

— Думаю, вы сделали больше. — Я обвела взглядом безупречные потолки, очищенные каменные подоконники и глубокие оконные проемы. — Я бывала в этом доме много лет назад. Теперь он выглядит лучше. Прежде в комнатах было очень мрачно.

— А я жалею, что мрачность исчезла. На мой взгляд, дома в наши дни недостаточно мрачны. — Он допил вино и улыбнулся мне. Я и забыла, как улыбка преображает его лицо. — Мой доктор сейчас сказал бы, что не стоит пить спиртное одновременно с лекарствами.

— Я бы тоже, но я не ваш доктор.

Наверное, из-за выпитого алкоголя мне показалось, будто мы не беседовали, а танцевали, двигаясь друг другу в такт.

— Думаю, вы снова им станете. — Он поставил бокал на стол. — Я перестал принимать таблетки. Я хотел сказать вам…

— Вот ты где, пупсик! — Офелия отделилась от толпы и взяла его под руку.

Пазл сложился, в нем было не так уж много элементов. Удивительно, что я до сих пор не сообразила. Ее лицо светилось триумфом — прием проходил хорошо.

— Вижу, ты уже познакомился с женой будущего учителя нашего сына? — Быстрая улыбка сверкнула в мою сторону. — Иди представься ему самому, он потрясающий!

— Увы, Офелия, тебе придется меня извинить. — Он высвободил локоть. — Жена учителя оказалась моим врачом, ее зовут Рэйчел. Мне важно узнать ее мнение как специалиста.

— Только не слишком долго, Люк. — Крошечная морщинка появилась на ее гладком лбу. — Нам нужно поговорить.

Офелия кивнула мне. Я не представляла собой никакой угрозы, а была лишь досадной помехой. Она повернулась и наткнулась на массивную фигуру епископа, это вызвало у нее очередное радостное восклицание. Укол вины, который я почувствовала от того, что по незнанию критиковала жену Люка при нем самом, бесследно растворился, когда тот посмотрел на меня. В это мгновение Виктория положила ладонь мне на плечо.

— Я уже ухожу, дорогая. — Она поцеловала меня и бросила взгляд на Люка, в ее глазах светился живой интерес.

Мне не хотелось представлять ее как свою ближайшую соседку, хоть это было так — понятие «сосед» подразумевает дружеские отношения, которые вы не выбирали, а Виктория выбрала меня, и это до сих пор казалось мне чудом.

— Ви, это Люк Лефевр, наш хозяин. Люк, это Виктория Джексон.

Я старалась говорить непринужденным тоном, но фотографа не обманешь; Виктория замечала все. Она видела, как пульсирует жилка у меня на шее, как мои пальцы вцепились в ножку бокала. Люк наклонился и поцеловал ей руку. Она наверняка оценила его привлекательность и необычайно выразительный взгляд, но даже ей не пришло бы в голову, что два месяца назад он сидел передо мной и по его лицу текли слезы. Интересно, что увидел Люк при взгляде на нее? Гламурную семидесятилетнюю даму с розовыми прядями в волосах и ничего не упускающими подведенными глазами? Это вряд ли. Мне кажется, он вообще на нее не смотрел.