Утром он встал в девять, чтобы успеть побриться иприготовиться к встрече. В половине десятого позвонил Эдгар Вейдеманис, обычнопросыпавшийся рано.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросил Эдгар. – Звонил ЛеняКружков, спрашивал, когда ему подъехать.

– Ждите меня у дома в половине двенадцатого, – попросилДронго. – Я хочу поговорить с одним своим старым знакомым.

В десять утра он спустился вниз, но машины, которую за нимдолжны были прислать, не было. Он подождал несколько минут и набрал номермобильного аппарата Потапова.

– Что случилось? – спросил Дронго. – Почему не приехаламашина?

– Я приеду через час, – мрачно сообщил Потапов. – У насизменились планы. Земсков успел доложить своему руководству, что мы пытаемсявести параллельное расследование. И сейчас меня вызывают на ковер к моемуруководителю.

– Ничего страшного, я вызову свою машину. Встретимся у моегодома в двенадцать. А вы постарайтесь выторговать для меня два дня.

– Кажется, он вас тоже достал? – понял Потапов.

– Я не люблю, когда мне мешают, – признался Дронго.

Позвонив своему водителю, он попросил его приехать. После чегонабрал еще один номер. На часах было пятнадцать минут одиннадцатого.

– Слушаю вас, – сказала девушка-секретарь.

– Доброе утро. Скажите, пожалуйста, Сергей Алексеевич усебя?

– У себя, но он занят.

– Передайте ему, пожалуйста, что звонил Дронго.

– Что? – изумилась девушка. – Тот самый? Это вы – Дронго?

Однажды Дронго проводил расследование в их институте, и стех пор его имя произносили там с особым уважением.

– Вы, очевидно, новенькая? – улыбнулся Дронго.

– Я заменяю заболевшую… Ой, вы правда сам Дронго?

– Вы можете соединить меня с Сергеем Алексеевичем?

– Конечно, могу. Прямо сейчас. Одну секунду…

Дронго подумал, что в популярности есть свои положительныестороны.

– Здравствуйте, дорогой друг! – услышал он голос академикаАрхипова. – Как давно вы о нас не вспоминали.

– Мне нужно с вами встретиться, – сказал Дронго. – Хотелосьбы поговорить.

– Конечно, – сразу согласился Архипов, – приезжайте прямосейчас.

– Мне сказали, что вы заняты. Может, лучше подъехать позже?

– Нет. Я ведь знаю, чем вы занимаетесь. Вы наверняка будетеговорить со мной не о моих научных разработках, а о собственных проблемах,которые гораздо важнее наших маленьких проблем. Приезжайте, я вас жду.

– Спасибо, – взволнованно сказал Дронго.

Через полчаса Дронго был в институте Архипова. Молодаясекретарша, подавая чай, восторженно смотрела на него, как на чудо.

– Еще немного – и она попросит у меня автограф, – рассмеялсяДронго, когда девушка вышла.

– В нашем институте существует культ Дронго, – улыбнулсяакадемик. – После вашего сенсационного расследования про вас рассказываютлегенды. Вас считают Шерлоком Холмсом, Эркюлем Пуаро и комиссаром Мегрэ в одномлице.

– Хорошо, что не миссис Марпл, – пробормотал Дронго.

– Какое у вас ко мне дело? – спросил Архипов, устраиваясь вкресле напротив Дронго.

Секретарша принесла чай. Кофе академик давно не пил из-завысокого давления. А Дронго больше любил чай, справедливо полагая, что кофеможет способствовать появлению аритмии сердца.

– Вчера по телевизору сообщили о смерти академика Глушкова,– начал Дронго.

– Да, – кивнул, нахмурившись, Сергей Алексеевич. – Такнелепо все получилось. Мы с ним виделись на заседании в академии в понедельник.И вот такая нелепая смерть. Говорят, инфаркт. Но он был, по нашим понятиям,молодым человеком. Ему не было и шестидесяти. Для академиков это, чтоназывается, не возраст.

– Его разработки могли представлять какой-нибудь интерес длядругих стран?

– Его научные изыскания представляли интерес для мировойнауки, – вздохнул Архипов. – Он был нашим ведущим экономистом. Такой светлыйум. А почему вы спрашиваете про другие страны?

– Когда человек внезапно умирает, это вызывает определенноебеспокойство. Поэтому я хочу все проверить. У него не было никаких проблем впоследнее время?

– Не знаю. Наши сферы интересов не пересекаются, но я недумаю, что у него могли быть такие проблемы, которые стали бы причиной егосмерти. Он умер не от инфаркта? – спросил вдруг академик, блеснув стекламисвоих массивных очков.

– Пока никаких других сведений нет, – соврал Дронго. – Выблизко знали его семью?

– Достаточно близко. Наши жены раньше дружили. Вернее,дружили моя жена и его покойная супруга. Вы, наверное, уже знаете об этом. Онаумерла десять лет назад. Федор Григорьевич очень болезненно переживал смертьсвоей супруги. Наверное, в этом был какой-то рок. Она стольких людей спасала отонкологических болезней, а сама умерла от рака мозга. Операция была невозможна,и она это хорошо понимала. Страшная трагедия! Она, кажется, хотела дажепокончить жизнь самоубийством, но затем решила идти до конца, чтобы неосложнять жизнь близких. К тому же тогда Глушков был вице-премьером, и еесмерть могла вызвать ненужные разговоры. Такая женщина была! Царство ейнебесное! Очень хороший специалист и человек. Он потом года полтора-два ходилкак оглушенный.

– А затем встретил Веронику Андреевну…

– Его можно понять. Когда умерла его супруга, ему было сороквосемь лет. В таком возрасте мужчине трудно без женщины. К тому же он не быласкетом. А Вероника оказалась напористой молодой особой. Некоторое время онивстречались, но я не думал, что их отношения перерастут в нечто серьезное.Очевидно, Глушков думал иначе. В девяносто пятом снова начались разговоры, чтоего нужно возвращать в правительство, и ему было неудобно оставаться холостым.Бегать как мальчику на свидания. Свадьбы не было. Они зарегистрировались, и онсразу улетел в Германию на симпозиум. А по возвращении его принял президент исразу предложил должность министра экономики. Глушков тогда отказался. А вдевяносто седьмом согласился на должность вице-премьера. Он тогда считал, чтоправительство Черномырдина ведет страну к краху. Он видел, на каких спекуляцияхбыла построена экономика, какие проценты получали по государственным бумагам.Федор Григорьевич тогда доказывал, что сильно заниженный рубль и установленныйкоридор – это пагубный путь, ведущий в никуда. Но никто его не слышал. Вдевяносто седьмом деньги делали из воздуха. В марте девяносто восьмого он ушелсо своего поста по собственному желанию. Через месяц все правительство былоотправлено в отставку, а еще через несколько месяцев был объявлен дефолт, иоказалось, что академик Глушков был гораздо дальновиднее многих экономистов,утверждавших, что наша экономика уже набрала обороты. Тогда все и рухнуло.