– Вижу, парни вы крепкие, глаза горят. Готовы умереть во имя Приказа?

– Так точно, мэм‑майор! – рявкнули в ответ пятьдесят молодых глоток.

Орал со всеми и Крэйг, стараясь заглушить в себе непривычное смятение, вызванное близким присутствием представителя главного пола. Им говорили, что высшими офицерами женщины становятся неспроста – таково их магическое воздействие на подчиненных. И если раньше Крэйг ещё бы усомнился в этом утверждении, то теперь был вынужден признать правоту этого утверждения.

– Это хорошо, – довольно сказала майорша.

Она как‑то неуловимо повела головой, чуть потянулась, на секунду проявив под тщательно подогнанной формой непривычные взгляду изгибы фигуры. И все пятьдесят пар глаз впились в неё, как зубы в сочное мясо. Это было какое‑то наваждение. У стоящего слева Дистрофика из уголка рта побежала струйка слюны. Крэйг с трудом сдержал усмешку.

Через секунду ему стало уже не до смеха.

Майорша остановилась прямо напротив него. И принялась рассматривать с головы до ног, будто гладила взглядом.

Крэйг ощутил, как ноги вдруг стали ватными, потемнело в глазах. А ощутив незнакомый тревожный запах, едва не грохнулся в обморок.

– Ты – Крэйг? – приблизившись, чуть не в ухо спросила она.

– Так… Точно… Сэр… Мэм… – едва шевеля пересохшими губами, пробормотал курсант.

Майорша впилась взглядом в его глаза – и сделала шаг назад, словно бы сразу потеряв интерес к курсанту. Крэйг остался стоять в неподвижности и смятении, не понимая, что это было, отчего мэм‑майор проявила к нему отдельный интерес.

Тут же, впрочем, стало не до праздных мыслей: первое отделение стройным шагом вслед за майоршей отправилось на Отбраковку. Назад, разумеется, никто не вышел: прошедшие тест отправились на присягу по другую сторону стены, преграждавшей плац. В стене этой имелась единственная дверь с мрачными статуями по бокам. Статуи символизировали Бдительность и Неизбежную Кару, словно говоря: никому не миновать испытания. И никто не избежит предначертанной участи.

– Ну, чего встал как столб?! – просипел над ухом голос сержанта. – Особое приглашение нужно?! Напра‑во!

Крэйг вздрогнул, выходя из оцепенения и понимая, что его отделение уже повернулось для движения вслед за вернувшейся майоршей и только он один хлопает глазами, как полный болван. Торопливо повернувшись, он зашагал в ногу с остальными, мысленно кроя себя самыми последними словами. Надо же – так опозориться в эдакий момент! Да ещё на глазах старшего офицера! Вот же дурак, сопляк, мальчишка…

За таинственной дверью в стене не обнаружилось ничего из того, что лихорадочно рисовало воображение. Главный тест на Отбраковку оказался обыкновенной пробой крови из пальца. В кабинет заходили по очереди, по вызову угрюмого медбрата в багровом комбинезоне. Крэйг зашёл третьим, вслед за Долговязым Ли. Медбрат довольно грубо проткнул ему иглой безымянный палец, выдавил приличную каплю тёмной крови на стеклышко, прижег ранку каким‑то болезненным препаратом из глиняного флакона, коротко приказал:

– Жди!

Ничего не оставалось, как подчиниться. Медбрат с пробой крови исчез в боковой двери. Машинально сунув проколотый палец в рот, курсант скривился и сплюнул: медикамент, которым смазали ранку, оказался омерзительно горьким на вкус. Не успел он отплеваться, как из той же боковой двери вышел… Нет, не медбрат – вышла майорша собственной персоной. Выглядела она напряженной и была необычайно бледна, совсем не походя на надменного старшего офицера, каким она предстала на плацу.

– Слушай меня внимательно, – быстро заговорила она. – Твой тест дал положительный результат, – женщина сделала паузу, чтобы парень осознал услышанное. – Понимаешь, что это означает?

Крэйг медленно кивнул. Перед глазами все плыло, как в тумане. Казалось, это происходит не с ним.

Он понимал. Точнее, должен был понять – ведь столько раз прокручивал в голове такой вот вариант – ничтожный по вероятности, но все же возможный. Оказывается, есть вещи, к которым невозможно подготовиться.

– Значит, я буду… отбракован, – глухо сказал он.

– Не будешь, – быстро отозвалась майорша. – Если все сделаешь, как я скажу. Слышишь меня?

Крэйг кивнул – скорее машинально, чем понимая, о чем ему говорят. Он думал лишь о своей жизни, так быстро и неотвратимо слитой в помойку. В лучшем случае из него сделают боевого робота, то есть самого обыкновенного мутабота. Но это маловероятно – он слишком взрослый для столь глубокой мутации. Скорее всего, из него сделают просто раба – послушного безмозглого вокера. Он станет одним из тех, кого еще вчера он надменно называл «чумазым». Что бы там ни было – карьеры боевого термита ему не видать, как своих ушей.

– Следуй за мной! – жестко приказала майорша.

Поманила, направившись прямиком в ту самую боковую дверь. За дверью оказалась тесная лаборатория, плотно заставленная каким‑то древним оборудованием. Мигали светодиоды, что‑то низко гудело, тянуло сквозняком. Но не это поразило воображение Крэйга – а медбрат, уткнувшийся носом в стол. Под неподвижной головой растекалась лужица крови.

– Это… вы его?! – изумленно произнес курсант.

– Это ты его, – холодно отрезала майорша. – А ты как думал? Мне подставляться нельзя. Скажи спасибо, он Чистильщикам сообщить не успел. Так что, это ты напал на лаборанта и сбежал благодаря собственной ловкости. Ведь ты для них мутант, как‑никак, – она криво усмехнулась. – Или предпочитаешь оказаться в лапах Лабов?

– Нет! – невольно вскрикнул Крэйг.

– Вот и я так думаю. Тебе придется затаиться. – Отправишься на самое Дно. Курс выживания прошел?

– Так точно, мэм…

– Вот и постарайся выжить. На контакт ни с кем не иди – даже с самыми безмозглыми отбракованными. Но главное – не попадись Чистильщикам. Придет время – тебя найдут. Все понял?

– Почему вы мне помогаете? – в голове Крэйга была вязкая каша, и он ляпнул первое, что крутилось на языке. – Я вам… понравился, да?

Майорша посмотрела на него с изумлением, и Крэйг ощутил, как густо краснеет от невообразимого до этого стыда.

– Дурачок, – просто сказала она. – За тебя попросили.

– Кто?

– Ты слишком много от меня хочешь, крысенок, – отрезала майорша. – Давай остановимся на том, что я спасаю твою драгоценную шкуру.

Крэйг прикусил язык. Перед глазами снова возникла перспектива Отбраковки. Лабы в кровавой форме, прикручивающие его к лабораторному столу, вводящие в вены капельницы с активными веществами, убивающими в нем остатки человеческого существа. Тело, начинающее медленно, но неуклонно изменяться в уродливые формы, считающиеся полезными для боевого мутабота или, на худой конец, мутавокера. Вслед за искажением тела начинает искажаться сознание, теряя воспоминания, навыки и само ощущение собственного «Я». Роботу, как и рабу, самосознание не нужно. Вместо этого будут прокачаны области нервной системы, отвечающие за полезные рефлексы, выносливость и исполнительность. Это похоже на смерть. Нет, это хуже смерти – это растянутая во времени агония.