– Класс! Маш, дай чашку кофе, Федор заедет за намиминут через двадцать.

Я включила чайник, насыпала в чашку кофе и выбросила пустуюбанку. Ведро было переполнено. Надо вынести, ненавижу оставлять мусор. Подойдяк мусоропроводу, я услышала жалобное мяуканье, вернее, просто писк. На полусидел крохотный черный котенок и смотрел на меня большими да к тому же голубымиглазами. У меня сжалось сердце. Это судьба!

– Что, маленький? Бросили тебя?

Я нагнулась и взяла его на руки. Он сразу прижался ко мне,все его тельце сотрясала дрожь. Я схватила ведро и ринулась в квартиру.

– Танька! Смотри, что я нашла!

Она выскочила в прихожую.

– Ой, какой хорошенький!

Я распахнула холодильник. Слава богу, молоко есть.

Я его чуть-чуть подогрела, и вскоре котенок уже громко лакалмолоко.

– Тань, знаешь, я никуда не поеду!

– Что? – не поняла Татьяна. – Куда непоедешь?

– Ну с вами, в ресторан не поеду!

– Почему?

– А как я тут его одного брошу?

– Ты хочешь его себе оставить? А если он блохастый?

– Подумаешь, большое дело! Выведу!

– Маш, ты серьезно?

– Конечно! Вот поест, я его вымою… Мне, Танька, его Богпослал в подарок на сорокалетие. Черные кошки счастье приносят.

– Скажешь тоже! Но вообще-то он чудный… Слушай, а онкот или кошка? У таких маленьких и не разберешь.

– А мне все равно. Я ему уже имя и фамилию придумала.

– Фамилию? – прыснула Танька. – Козловский?Это было бы в твоем стиле!

– Нет, это мне подарок ко дню рождения, а по-немецкиподарок «гешенк», сокращенно Геша, подойдет и для мальчика, и для девочки. Афамилия Глюк.

– Кажется, «глюк» – это счастье?

– Вот именно! Геша Глюк, чем плохо?

– Дура ты, Машка, просто отпетая дура, –рассмеялась Татьяна. – Но все-таки не понимаю, почему ты не можешь поехатьв ресторан?

– Да у меня минутки спокойной не будет! И потом, егонадо помыть, сортирчик ему устроить, постельку.

– Нет, ты точно ненормальная, – покачала головойподруга. – Ну, как говорится, была бы честь предложена, а вообще-то я бы исама тут с тобой осталась. Неохота одной с этими мужиками в кабак переться.Надоело.

Зазвонил телефон.

– Это Федор! – воскликнула Татьяна и схватилатрубку. – Да, Федя, я. Сейчас спущусь. А Маша не сможет, она себя плохочувствует, все-таки после такого тяжелого гриппа. Все, иду!.. Знаешь, –повернулась она ко мне, – я ему про котенка говорить не стала. Он бы не понял.

– Спасибо тебе, Танюша, за цветы, за подарок…

– А между прочим, от кого эти розы? –поинтересовалась она, заглянув в большую комнату.

– От Вырвизуба!

– Ничего себе! Откуда он про день рождения знает? Я емуне говорила.

– Так у него же записаны мои паспортные данные вдоговоре.

– Слушай, Маш, а ведь он и вправду втюрился.

– Да ради бога, мне не жалко!

– Зря смеешься. Очень полезный дядечка. Ты его ужепоблагодарила?

– Нет еще. Успеется.

– Не откладывай! Завтра же позвони!

– Слушаюсь, ваше превосходительство!

– Да ну тебя! Все, я побежала! – И дверь за неюзахлопнулась.

Я хотела вернуться в кухню, к котенку, но увидела, что онсидит на пороге и выжидательно на меня смотрит.

– Ну что, Геша, будем мыться или сперва поспим? Поспим,конечно, а кстати, ты совсем даже негрязный. Признавайся, удрал откуда-то, да?Там, может, дети плачут, тебя ищут, а ты тут прохлаждаешься.

Я взяла его на руки, раздвинула шерстку на вздувшемся отмолока пузе. Блох не было. И пахло от него домашним котенком. Что же делать?Наверное, надо бы повесить объявление, что найден котенок? Но мне так нехотелось с ним расставаться. И я решила: если те, кто Гешу упустил, будут егоискать, я его верну. А если нет, извините, тогда уж он мой, на полном изаконном основании. Что с возу упало, то пропало! И не успела я это подумать,как Геша Глюк замурлыкал, словно в нем включился моторчик. Не отдам! Никому неотдам!

У меня полоса везения, и этот живой комочек – тоже моевезение. Зазвонил телефон, Геша вздрогнул. Я подхватила его на руки и снялатрубку. Незнакомый мужской голос попросил Марию Никитичну.

– Это я.

– Здравствуйте, Мария Никитична, я приехал из Торонто,привез вам письмо и маленькую посылочку, ну и, разумеется, приветы.

– О! – обрадовалась я. – От Белиловских, да?

– Верно.

– Как они там?

– Видите ли, я, собственно, с ними едва знаком… Простоменя попросили…

– А, поняла. Спасибо большое. Как же нам увидеться?

– Вообще-то я на машине, – неуверенно началон, – а вы, судя по номеру телефона, живете где-то в центре?

– Ну да…

– Хотя нет, простите, я совсем забыл, – вдругспохватился он. – Если вам несложно, может, мы встретимся где-то в городе?

– Сегодня? Нет, сегодня я не могу!

– Да-да, я сегодня тоже не могу, я забыл… А вот завтра…Какие у вас маршруты?

– Нет у меня никаких маршрутов, я безвылазно сижу дома,работа такая! – раздраженно ответила я.

Идиот какой-то! Сначала предлагает привезти все домой, апотом… Джентльмен, называется! – Впрочем, могу встретиться с вами накаком-нибудь углу или на остановке транспорта.

– А в котором часу вам удобнее?

– Это зависит от того, куда я должна буду переться!

Он, кажется, почувствовал мое настроение. Но осталсянепреклонен.

– Вас не затруднит подойти к остановке троллейбуса Б,напротив «Форума»?

– Нет, не затруднит! – обрадовалась я. – Мнедо этой остановки пять минут ходу.

– Ровно в десять устроит?

– Вполне. Хотя… Вы имеете в виду десять утра?

– Разумеется!

– Тогда устроит. Но как мы друг друга узнаем? Я буду втемно-зеленой куртке. Волосы у меня рыжие.

– А я на зеленом «фольксвагене» в цвет вашейкуртке, – засмеялся он. – Зовут меня Максим Павлович. Так, значит,ровно в десять, Мария Никитична?

– Да, да, непременно. Спасибо!

– До встречи!

Так, интересно, что же мне пишут друзья? И что прислали вподарок? Надо дожить до утра. Ничего, с Гешей Глюком это несложно. Он давноспал у меня на коленях; Я осторожно переложила его на диван, нашла просторнуюобувную коробку, выстелила ее стареньким махровым полотенцем и отправила тудаГешу. Он даже головы не поднял. Я уже без памяти его любила. Что ж, не такой ужплохой день рождения получился. Цветы, подарки. И вот завтра еще посылка изТоронто. А у этого мужика приятный голос, интеллигентный, только он, наверное,псих, сейчас каждый второй псих, – почему он вдруг раздумал ехать ко мне?Испугался, что я его изнасилую? Впрочем, какая разница? Просто такой же козел,как они все!