– Но я не умею с ним обращаться!

– Это несложно, достаточно нажать кнопку.

Из коробки раздался сигнал. Мелодия «Вечернего звона».

Я дрожащими руками вытащила пейджер, Алиса ткнула пальцем вкакую-то кнопку, и на экранчике появились слова: «Маша! Я свободен как ветер!Выходи за меня замуж! Я люблю тебя. Макс».

– Какая прелесть! – всплеснула рукамиАлиса. – Поистине современное объяснение.

Я была в полном замешательстве. Не веря своим глазам,перечитывала слова на экранчике.

– Маша, у вас такой задумчивый вид, что вы мненапоминаете того нового русского из анекдота. «Вчера перечитывал пейджер. Многодумал!» – захохотала Алиса.

– Алиса… Все так странно… Прошу вас, дайте стакан воды!

– Сию минуту. И простите, если я невольно обидела вас.

– Да что вы… Ерунда… Просто я вконец растерялась… У насвсе было кончено и вдруг…

– Маша, поверьте, у вас все будет прекрасно! Я эточувствую!

– С ним? – показала я на пейджер.

– Да, разумеется…

Но тут пейджер снова подал сигнал. И я прочитала:

«Машка, не сердись, я без тебя не могу! И прости за все.Макс».

– Какой изобретательный господин, – смеяласьАлиса. – Он, наверное, боится вашего… взрывного характера. И хочетподготовить почву. Маша, мне он нравится!

Я по-прежнему ничего не соображала. Сообщения на пейджерпоступали через каждые десять минут. «Любимая! Ты лучше всех на свете! Макс».«Машенька, я так перед тобой виноват! Но я исправлюсь. Честное слово!» «Маша,если ты меня не примешь, я удавлюсь».

– Воображаю, как наслаждаются девушки-операторы! –веселилась Алиса.

Но вот в очередном послании появилось уже что-то конкретное:«Любимая, позвони мне на сотовый! Умоляю! Макс».

– Маша, немедленно позвоните человеку! Ступайте домой извоните!

– Я…

– Маша, это ваша судьба, поверьте мне!

И я, подхватив сумку, кинулась домой.

– Маша, цветы! Пейджер! – крикнула мне вследАлиса.

– Что? – очумело оглянулась я, уже дрожа отнетерпения.

– Цветы заберите и пейджер. Он вам еще пригодится.

Я набрала номер. Макс тут же откликнулся.

– Маша? Слава богу! Ты позвонила…

– Макс… Я ничего не понимаю…

– Машенька, милая, я развелся, ушел с работы, ушел отЛиды… Я свободен, я… Я должен тебя увидеть. Можно мне сейчас приехать?

– Да… Да, конечно.

– Ты меня еще любишь, Машенька?

– Какой дурацкий вопрос…

– Машка, чудо мое рыжее! Еду!

Он отключился. Я осталась стоять посреди комнаты с трубкой вруке. Неужели? Неужели такое возможно?

И тут я спохватилась, глянула на себя в зеркало и с воплемужаса ринулась в ванную. Мыть голову уже времени нет. Я сунулась под душ, потомнатянула на себя хоть и не новый, но очень любимый сарафан, а что еще наденешьв такую жару? У меня все валилось из рук. Как же так, еще утром я думала осмерти, пусть не вполне всерьез, но все же… А сейчас…

Прошло, наверное, не больше двадцати минут, и он позвонил вдверь.

– Машка!

Он схватил меня и подбросил в воздух. Я завизжала, но онменя, конечно же, поймал и тут же отпустил, даже не поцеловав.

– Машенька, я должен объяснить…

– Потом объяснишь! Ответь мне на два вопроса, нет, натри!

– Валяй, задавай свои вопросы, только дай пепельницу!

– Макс, почему ты ушел с работы?

– Не хотел больше… Дело в том, что меня туда в своевремя устроила Лида. Но я уже нашел другую работу, не хуже. В другойтелекомпании. Вот только отгуляю отпуск… с тобой… А с сыном я поговорил. Онменя не осуждает. Он давно все понял.

– Где ты живешь?

– У мамы.

– Макс, кто такой П. М. Попов?

Он вдруг покраснел и расхохотался:

– Это я, Машка. Попова – девичья фамилия моей мамы, аинициалы я просто переставил. Я так и знал, что ты в конце концов докопаешься…

– Значит, это с самого начала был ты?

– Я.

– Но как? Почему?

– Понимаешь, я увидел у Белиловских твою фотографию ивлюбился, как мальчишка. Просто дождаться не мог, когда увижу тебя во плоти… Ипришел без звонка, чтобы застать тебя врасплох… такой, какая ты есть. Но,подойдя к твоей двери, я обнаружил в замке связку ключей. Звонил, звонил, номне никто не открывал. Тогда я собрался с духом и вошел. Ты лежала на диванееле живая… вся горела и бредила. Я знал, что ты живешь одна, тебе некомупомочь… Мне стало так тебя жалко, так захотелось что-то для тебя сделать,оберечь… Я поднял тебя и понес в спальню, а та…

– Что? – испуганно спросила я.

– Ничего, просто я понял, что ты так и будешь валятьсятам на грязных простынях, одна, больная… А я в юности два года проучился вмедицинском, так что кое-какие понятия у меня были… И я помнил, как в детствемама обтирала меня спиртом, когда у меня был жар…

– Ты меня обтирал?

– Да, водкой… У тебя была бутылка в холодильнике. Я… Яувидел, что там хоть шаром покати… И сразу решил: надо смотаться в магазин, ачтобы не терять времени, сунул белье в стиральную машину.

– Боже, до чего ж ты расторопный! А зачем цветы и всепрочее?

– Сам не знаю… Мне безумно хотелось что-то еще для тебясделать… Чтобы у тебя был праздник, ощущение чуда, когда ты очнешься.

– Но почему же ты не признался потом?

– Потому что дурак. Мне вдруг стало совестно… все-такия вел себя не слишком сдержанно. Обтирал тебя, переодевал… Ты была такаябеспомощная и такая… соблазнительная… – И он густо покраснел. – Только тыне подумай, что я что-то себе позволил.

– Макс, ты все-таки ко…

Молчи, кретинка, завопил внутренний голос, он все-такиисключение!