– Л-л-ленточки запутались, – пробормотала я, осознавая, что выгляжу полнейшей идиоткой. – И узелок.

– Этот, что ли? – он бесцеремонно потянул за один из них, развязывая, а потом и за другой. – Или этот?

От его пальцев, находящихся так близко к моей коже, веяло жаром. Но шнурки быстро наскучили Матисону, как-то по-особому странно он обвел мою фигуру взглядом, а после произнес:

– Наверное, даже хорошо, что они запутались. Так снимать их с тебя станет намного легче.

Я охнула, осознав, что задумал шеф, и мне бы сбежать, но выход плотно перегораживала его внушительная фигура.

Томас легко и без лишних сантиментов сбросил с моих плеч тонкие бретели, обнажая небольшую, но аккуратную грудь.

– Неплохо! – хмыкнул он, касаясь пальцами обеих рук темных ареол, обводя их по кругу, а после несильно сжимая.

Я замерла, не в силах пошевелиться и противостоять происходящему. Беспомощно смотрела на все, что он творит, и позволяла продолжать.

– Мне кажется, пора вам стать немного смелее, мисс Николс, – произнес мучитель, оставляя соски в покое и приподнимая пальцами подбородок, заглядывая в мои глаза. – Если побороть страх, то вам будет даже приятно!

Я хотела помотать головой, но, видимо, ждать моего ответа Матисон и не собирался. Он развернул меня рывком к зеркалу, заставляя посмотреть на себя: раскрасневшуюся, с острыми набухшими сосками, лифчиком, сбившимся под грудь, одетую лишь в трусики, которые пока еще были на месте, но рука Томаса уже приближалась к ним.

Неужели тут? В примерочной бутика все и случится?

Это еще хуже, чем на столе, унизительнее, чем где бы-то ни было еще. Разве что в кабинке туалета было бы более отвратительно.

– Смотрите, какая вы красивая, Алисия, – шепнул мне на ухо мужчина, а сам проник рукой под тонкую ткань и теперь ловко играл пальцами с чувствительным местечком. – Вы ведь видите, Алисия, что я делаю, и вам это нравится. Вижу, что нравится!

Мои щеки вспыхнули еще ярче.

Его вторая рука расстегнула ширинку. Я услышала короткий скрип молнии, мимолетную возню, и что-то горячее и твердое уткнулось мне в ягодицы.

– Знаете, что мне хочется сейчас сделать с вами, мисс Николс? – его дыхание вновь опалило мне затылок. – Конечно же знаете. Сесть на пуфик, стоящий позади, заставить вас снять трусики, а потом медленно усадить на свой член. Так, чтобы вы видели свое отражение в зеркале в этот момент, не упуская ни одного мига. Проникать в вас и смотреть, как сгораете от стыда и удовольствия.

– Нет, – простонала я. – Только не так.

– Конечно, не так, – неохотно, но согласился Матисон. – Это было бы слишком просто, все равно, что съесть десерт столовой ложкой, даже не насладившись вкусом. Поэтому сейчас все будет по-другому.

Он все же сел на проклятый пуфик, утягивая меня за собой и усаживая на свои колени, заставляя через ткань белья чувствовать напряженную плоть, упирающуюся мне в самое сокровенное.

Кружевная материя тонких трусиков – вот все, что сейчас отделяло меня от потери невинности.

– Потрись о него попкой, детка, – попросил Томас. – Это не страшно, и ничего с тобой не случится, если ты сделаешь это.

Я неловко поерзала, не понимая, чего от меня хотят. В мыслях царила паника, а сердце колотилось, как бешенное.

– Какая же ты забавная в своем неведении, цветочек, – усмехнулся мой босс. – Я помогу тебе, надеюсь, ты будешь схватывать налету.

Его пальцы в моих трусах вновь потерли чувствительный бугорок, еще сильнее раздвинули губки, скользнули ниже и проникли внутрь. Я невольно попыталась избежать этого, отстранившись назад, и потому лишь еще более плотно вжалась в Матисона и его член.

Еще одно движение внутри меня, и я опять двинула попкой вперед-назад на коленях шефа. Глухой стон сорвался с его губ.

– Вот так, цветочек, интенсивнее, – хрипло прошептал Томас, притянув за талию еще ближе к себе, продолжая ритмично вбиваться пальцами в мое лоно.

Он задавал темп, я повторяла, и тепло разливалось внизу моего живота. Странное томление, еще больше усиливающееся, стоило мне вновь поймать свой взгляд в зеркале. Ошалелый и такой бесстыдный.

Осознание, что мне нравилось происходящее, напугало не меньше того факта, что член Матисона подо мной становился еще тверже, а его стоны от моих движений все более хриплыми. Я и сама стонала, почти всхлипывая от нарастающей волны, зарождающейся где-то внутри под движениями пальцев мужчины.

Это было неправильно, отвратительно и от этого безумно заводяще.

Я выгнулась дугой, когда внутри что-то взорвалось, рассыпалось яркими искрами вокруг, накрывая волной эйфории. Хотелось кричать, и только осознание, где я и с кем, заставляло тихо скулить, прикусывая губы.

В этот момент Томас резко выпустил меня из рук, так, что я рухнула перед ним на пол. Обернулась, чтобы взглянуть в лицо босса и понять, за что он так грубо со мной, но Матисону было не до меня. Схватив какие-то тряпки с пуфика, он набросил их на член, несколько раз содрогнулся, кончая, а после блаженно прикрыл глаза, переводя дух.

Лишь несколько мгновений спустя я поняла, что он испачкал собой мое старое белье.

Ни единого слова не сорвалось с моих губ. Я чувствовала себя униженной и использованной.

– Одевайся, – спустя минуту произнес этот подонок, вставая с пуфа и застегивая ширинку. Словно ничего здесь и не происходило. – Твои тряпки я, так и быть, выброшу сам, раз уж так получилось. Тебе принесут другую одежду. Жди.

Томас вышел из примерочной, оставляя меня наедине с рухнувшим миром.

Все, что произошло здесь, было неправильным и мерзким, но почему я все еще таяла и млела, чувствуя отголоски его прикосновений? Почему кожа горела, а дыхание никак не желало возвращаться в привычный ритм?

Потому что я – беспутная, безнравственная нимфоманка!

От осознания этого холод пробежал по моей спине, а в голове, наоборот, стало жарко. Как бы не сопротивлялась мистеру Матисону, что бы ни говорила ему и себе, но тело… оно предавало меня. И я ничего не могла с этим поделать.

Девушка-консультант появилась в примерочной лишь на краткий миг и, не глядя на меня, положила на оттоманку то, в чем мне надлежало покинуть бутик.

Дрожащими руками надев новый злосчастный бюстгалтер и даже справившись со всеми ленточками, потянулась за оставленным для меня платьем. Свою прежнюю одежду я не увидела, видимо, Томас забрал все.

Оглянувшись, посмотрела на себя в зеркале. Бледную, с пунцовыми от пережитого щеками, горящими нездоровым блеском глазами, чуть припухшими губами и растрепанной прической.

– В кого я превращаюсь? – шепнула, касаясь собственного лица.

Матисон – словно вирус. Ощущения после его прикосновений были в точности такие же, как при начальной стадии гриппа. Лихорадило, кружилась голова, клокотало пойманной птицей сердце.