Она. Из. Пригорода. Сакраменто.

Медведь продолжает надвигаться; она чувствует ужасную вонь из его пасти и смотрит прямо ему в глаза. Теперь он кажется ей злым и агрессивным, вряд ли способным испугаться ее дружеской беседы.

Дон продолжает отходить назад, пытаясь вспомнить, что ей делать дальше, когда натыкается на бревно и теряет равновесие.

Падая, она замечает, что слева из-за дерева выходит еще один медведь, поменьше.

Медвежонок.

Вот тогда она понимает, что ей крышка.

Дон кричит.

25

«Медведицы крайне опасны, — сказано в книге. — Особенно если они воспринимают вас как угрозу своим детенышам».

Дон хочет объяснить приближающейся медведице, что она ни в коем случае не является угрозой. Что она буквально и сама Медвежонок. И мечтает спуститься с этой горы и сесть на самолет до Сакраменто.

Но она сидит на заднице, а медведица подходит все ближе. Время разговоров окончено.

«Если черный медведь нападает, — сказано в книге, — нападайте в ответ. Боритесь за свою жизнь».

Дон начинает шарить рукой в поисках оружия. Палки, камня, чего угодно. Медведица наступает, сопя и рыча, Дон кричит и слышит позади себя, где-то в чаще, голоса, но они звучат вдалеке, а медведица уже совсем близко.

Дон перебирается через бревно, о которое споткнулась. Находит отломленную ветку дерева и отчаянно машет ею перед животным, но ветка уже гнилая — она тут же ломается. Теперь Дон плачет и кричит до боли в горле.

— На помощь! Черт, помогите же мне!

Медведица нависает над ней. Огромная — кроме нее, Дон ничего не видит. Кроме ее тяжелого хрипа, Дон ничего не слышит. И неожиданно она понимает, как глупо ей придется умереть: в пасти медведя — черного медведя, — в дикой глуши и, может, даже обмочившись.

Раздается выстрел.

Очень громкий.

Медведица замирает. Она забыла про Дон и смотрит куда-то ей за спину, когда раздается второй выстрел. Когда на поляну выскакивает Эмбер и ставит Дон на ноги. Когда Кристиан, и Лукас, и, возможно, еще кто-то выбегают у нее из-за спины, громко крича и размахивая руками.

Грохает третий выстрел, и Дон моментально глохнет.

Медведица осматривается, затем поворачивается к медвежонку, который в ужасе бежит подальше от поляны. Она разевает пасть, и из нее раздается какой-то звук, однако Дон его не слышит, потому что все еще оглушена грохотом выстрелов.

Медведица разворачивается и убегает вслед за своим детенышем.

Один раз она останавливается, оглядывается, и ее взгляд снова обращается к Дон. Она долго на нее смотрит, будто заглядывая в саму душу.

А потом опять разворачивается и исчезает среди деревьев.

26

— Я не понимаю, — говорит Дон, когда Эмбер и Лукас помогают ей добраться обратно к костру после неудачных попыток убедить наставников прекратить поход и увести группу из медвежьего края к цивилизации. — Если Кристиан стрелял в медведицу, почему она не была ранена?

Кристиан смеется, он ничуть не встревожен.

— Я не стрелял в медведицу.

Дон смотрит на него в изумлении:

— Да какого хрена? Я слышала выстрелы!

Кристиан сует руку в карман и достает оттуда нечто, размером и формой напоминающее ручку.

— Шумовой баллончик, — поясняет Эмбер. — По звуку похож на выстрел из ружья. Обычно этого хватает, чтобы отпугнуть медведя.

— Обычно, — повторяет с ухмылкой Кристиан.

— А если он не помогает, есть еще спреи, — поспешно добавляет Лукас. — Ведь так? У вас же есть с собой хотя бы спреи, да?

— Конечно, — отвечает Кристиан, и Дон кажется, что он смотрит ей в глаза точно так же, как смотрела медведица. — Обычно они тоже отлично помогают.

Дон дрожит, вглядываясь в огонь костра. Она твердо знает, что больше никогда не заснет.

27

Дон по-прежнему бесит спать под брезентом, и мысль о новом рюкзаке уже не спасает, тем более что, когда солнце заходит, становится уже ощутимо холодно. Бо`льшую часть ночи она проводит, свернувшись в спальном мешке, — дрожа от холода, прислушиваясь к шелесту деревьев на ветру, хрусту веток и переживая, что медведица вернется.

А когда она устает переживать из-за медведей, она начинает переживать из-за горы Пук.

Конечно, Дон ничего не знает о горе Пук, кроме этого глупейшего названия, поэтому очень быстро переходит к своим главным переживаниям — увидит ли она когда-нибудь свою ба и дразнят ли Брайса в школе. Она чувствует себя бесполезной и беспомощной, одинокой, голодной и грустной.

(И замерзшей. Очень замерзшей.)

Успевает она позлиться и на Кристиана с Эмбер вместе со всей их группой дебилов. На медведицу — за то, что пыталась ее сожрать, на Лукаса — за то, что напугал ее горой Пук. На Венди — за то, что вышла за Кэма, на Кэма и Венди вместе — за то, что похитили ее и отправили в это ужасное и невыносимо холодное место. А когда она перестает злиться на каждого, о ком думает, то обращает весь свой гнев на того, кто заслуживает этого больше всего.

(И это сама Дон.)

Если бы не Дон, папа был бы жив.

И весь тот кошмар, что выпал Дон после его смерти…

Поделом ей, заслужила.

28

Во «Втором шансе» нет кофе.

По-моему, об этом еще не было сказано ни слова.

Конечно, Кристиан пьет кофе по утрам, но кроме него — никто. Даже Эмбер, хотя Дон уверена, что по собственному выбору.

Есть что-то вроде травяного чая — слабого, как моча, и совершенно не подходящего для пережитого потрясения. Так что сейчас, да и почти каждое утро, Дон нужен двойной эспрессо, а желательно — еще и глоток «Джека Дэниелса».

Виски во «Втором шансе» тоже нет.

(Еще бы.)

Так что на следующее утро Дон выползает из-под брезента с тяжелой головой, зато каким-то чудом не съеденная медведями, и вместе со Стаей приступает к утренним ритуалам,

(одеться, почистить зубы, пописать где-нибудь в кустиках, набрать в свою бутылку воды, развести костер, приготовить завтрак и т. д. и т. п.),

а затем складывает свой брезент в новый рюкзак (который уже покрыт мелкими каплями грязи, как и новая желтая футболка).

Ребята заливают костер, выстраиваются за Кристианом, и он ведет их снова в леса, через медвежий край, по узкой звериной тропе, что вьется по берегу маленького озера вверх по хребту.

К восьми утра Стая уже поднимается на верх хребта, и Дон надеется, что по крайней мере настоящие медведи остались позади.

Утро выдается хмурым, так что