В прошлую неделю я хлопнул по плечу одного парня, и мы сталина очередь драться. У этого парня, должно быть, выдалась плохаянеделька, — он заломил мне руки за спину в полном захвате и вмазывал лицомв бетонный пол, пока мои зубы не прорвали щеку насквозь, пока мой глаз незаплыл и не начал кровоточить, — и когда я, крикнув «стоп», посмотрел внизна бетон — там был кровавый отпечаток половины моего лица.

Тайлер стоял рядом, и мы оба смотрели на маленькое окровавленное«О» моего рта и на маленький разрез моего глаза, смотревший на нас спола, — и Тайлер сказал «Круто».

Я жму руку парню, говорю — «Классный бой».

А этот парень спрашивает:

— Повторим через неделю?

Пытаюсь улыбнуться опухшим лицом, отвечаю: «Глянь на меня,дружище. Может, лучше через месяц?».

Нигде не ощущаешь себя настолько живым, насколько ощущаешьэто в бойцовском клубе. Когда стоишь с другим парнем в круге света, средизрителей. В бойцовском клубе победа или поражение не играют никакой роли. Это неописать словами. Мышцы новичка, первый раз пришедшего в клуб, казалось, былисделаны из рыхлого теста. Через полгода они уже казались высеченными из дерева.Такой парень уверен, что может справиться с чем угодно. В бойцовском клубестоит бормотание и шум, как в тренажерном зале, но в бойцовском клубе внешностьничего не значит. Здесь, как в церкви, с языков слетают истерические выкрики, икогда просыпаешься воскресным утром — чувствуешь себя спасенным.

После того последнего боя, парень, с которым я дрался, мылпол, — а я звонил в свою страховую компанию, вызывал скорую. В больницеТайлер сказал, что я упал с лестницы.

Иногда Тайлер говорит за меня.

Упал сам по себе.

Снаружи восходит солнце.

О бойцовском клубе не упоминают, потому что, кроме пятичасов, — с двух до семи воскресного утра, — бойцовский клуб несуществует.

До того, как мы с Тайлером изобрели бойцовский клуб, —никто из нас ни разу в жизни не дрался. Когда ни разу не дрался — тебе все этоинтересно. Хочется узнать больше о боли, о своих возможностях против другогочеловека. Я был первым, кого Тайлер решился попросить, и мы оба сидели в баре,и никто не обращал на нас внимания, и Тайлер сказал:

— Окажи мне услугу. Ударь меня изо всех сил.

Я не хотел, но Тайлер мне все объяснил, — насчет того,что не хочет умереть без единого шрама, что надоело только смотреть напрофессиональные бои, и что не знаешь себя, если никогда не дрался.

И насчет саморазрушения.

На то время жизнь казалась мне слишкомбезукоризненной, — и, возможно, стоило все разрушить и создать из себячто-то получше.

Я посмотрел по сторонам и сказал — ладно. «Ладно», —сказал я, — «Только снаружи, на стоянке».

Мы вышли наружу, и я спросил Тайлера, — «Куда бить — вживот или по морде?» Тайлер ответил:

— Удиви меня.

Я сказал: «Это психоз, я никогда никого не бил».

Тайлер ответил:

— Так давай, психуй!

Я сказал: «Закрой глаза».

Тайлер ответил:

— Нет.

Подобно любому парню-новичку в бойцовском клубе, я глубоковздохнул и ударил боковым с очень широким замахом, целясь Тайлеру в челюсть,как во всех ковбойских фильмах, которых мы насмотрелись, — и мой кулаквстретился с шеей Тайлера.

«Черт», — сказал я, — «Не считается. Я ещепопробую».

Тайлер ответил:

— Нет, все нормально, — и ударил меня прямымтолчком, бах, будто боксерская перчатка на пружине из мультиков по утрам всубботу, — прямо в солнечное сплетение, и я отлетел к машине. Мы обастояли: Тайлер — потирая рукой шею, а я — прижимая ладонь к груди. Мы обазнали, что попали во что-то, в чем никогда не участвовали, и, как кот и мышь измультика, мы все еще живы, — и нам было интересно, сколько еще мы сможемиз всего этого выжать, оставшись живыми.

Тайлер сказал:

— Здорово.

Я попросил: «Дай мне еще».

Тайлер сказал:

— Нет уж, лучше ты мне.

Ну, я его и ударил, с широким девичьим замахом, прямо подухо, а Тайлер оттолкнул меня, ударив подошвой в живот. Что происходило послеэтого и позже — не описать словами, но бар закрылся, из него вышли люди,окружили нас на стоянке, и подбадривали криками.

В конце концов я почувствовал, что вместо Тайлера я готовприложиться кулаком к чему угодно в этом мире, что подвело — к своей прачечной,вернувшей белье с поломанными на воротнике пуговицами, и к своему банку,говорящему, что у меня на сотни долларов перерасход. К своей работе, где мойбосс залазит в мой компьютер и играется с командами операционной системы. И кМарле Сингер, которая украла у меня группы психологической поддержки.

Бой заканчивался, и проблемы оставались нерешенными, —но ни одна из них уже не имела значения.

Первый вечер, когда мы дрались, был вечером воскресенья, аТайлер все выходные не брился, так что следы моих костяшек горели краснымсквозь его щетину. Мы развалились на асфальте стоянки, любуясь светом какой-тоединственной звезды, пробивавшимся сквозь городское освещение, и я спросилТайлера, — с кем бы он подрался.

Тайлер сказал — «Со своим отцом».

Возможно, отец не нужен нам, чтобы достичь совершенства. Ктому, с кем дерешься в клубе, не питаешь ничего личного. Вы оба деретесь радидраки. Не позволяется говорить о бойцовском клубе, но мы говорили, — ичерез пару недель ребята стали встречаться на стоянке после закрытия бара, акогда наступили холода — другой бар предоставил нам подвал, где мы по сей деньсобираемся.

Когда начинается встреча бойцовского клуба, Тайлер оглашаетправила, о которых мы с ним условились.

— Многие из вас, — провозглашает Тайлер в кругусвета посреди подвала. — Находятся здесь потому, что кто-то нарушилправила. Кто-то рассказал вам о бойцовском клубе.

Тайлер говорит:

— Так вот — лучше кончайте болтать или открывайтедругой бойцовский клуб, потому что в следующие выходные вы будете при входевносить свое имя в список, и будут допущены только первые пятьдесятотметившихся. Если ты вписал свое имя — ты автоматически закрепляешь за собойправо драться — если хочешь драться. А если не хочешь — так есть полно парней,которые хотят. Пусть один из них придет вместо тебя, а ты — посиди лучше дома.

— Тот, кто сегодня вечером в клубе впервые, —выкрикивает Тайлер. — Примет бой!

Многие ребята приходят в бойцовский клуб, поскольку онипочему-то боятся драки. После нескольких боев уже боишься гораздо меньше.