— Поняла, — сказала Брук. Она нервничала, не знала, куда девать руки. — Ты злишься на меня? — И что она спрашивает? Разве это не очевидно?

— Я ужасно расстроен, — на удивление спокойным голосом ответил Флэш, потом закрыл глаза, подумал и снова заговорил: — Я злюсь на тебя за то, что ты не рассказала мне о моем сыне. Я злюсь на себя за то, что подвел тебя: ведь мы предохранялись, но что‑то не получилось. Я подверг риску твое здоровье, и я оказался не тем, кому ты могла бы доверять.

Что это? Неужели он берет на себя всю ответственность? Или хотя бы часть ее?

— Флэш, я не виню тебя за это.

Он коротко кивнул, давая понять, что услышал ее.

— Я уяснил, что у меня гнев подавляет все эмоции, и мне требуется усилие, чтобы понять другие свои чувства. В настоящий момент я чертовски уязвлен. А еще я удивлен, и немного испуган, и… дико зол. Как ты могла прятать его от меня, Брук? Почему ты даже не дала мне шанс?

Его голос звучал громко, на грани крика, но он все равно контролировал себя. Чтобы совладать с эмоциями, он стал ходить по кругу перед камином, напоминая Брук лошадь в загоне.

Взорвется ли он? Или угомонится?

— Я собиралась рассказать тебе, — сказала Брук.

— Когда? — отрезал он. — Ведь он уже не новорожденный младенец.

Брук поморщилась. Ей было неприятно чувствовать свою вину, но Флэш был прав.

— Я действительно собиралась рассказать тебе, думала, вот завтра, или послезавтра, или после‑послезавтра, но чем дольше я откладывала разговор, тем сильнее боялась, что ты…

— Что я разнесу стену или на полной скорости въеду в фонарный столб?

В этом он тоже был прав.

— О нем вообще никто не знает, кроме Алекс, моей матери и нескольких врачей, которые подписали соглашение о неразглашении в дополнение к законным обязательствам хранить мою медицинскую историю в тайне. Ой, и еще кое‑кто из руководства студии, и все они придерживаются мнения, что нужно скрывать эту новость.

Лицо Флэша приняло озадаченное выражение.

— Но почему? Ты стыдишься его?

— Естественно, нет. — Брук вдруг почувствовала себя очень уставшей. Сначала она отработала концерт, потом было сладостное соитие с Флэшем, а сейчас она вынуждена защищать те решения, что принимала в этот тяжелый год. — Дело в том, что я никому не рассказывала, кто отец. Алекс об этом сегодня догадалась. Я не хотела держать это в тайне, но мной тут руководят практически все, и у меня не было желания втягивать тебя в это.

Флэш изумленно вытаращился на нее:

— Так ты никому не рассказала обо мне?

— Ты был моей тайной. Эти заголовки… — Она поежилась. — Так как я никому не сказала, что отец ты, моя мать и руководство студии решили скрыть мою беременность.

— Черт побери! — возмутился Флэш. Возмутился тихо. — Я следил за твоей карьерой и тут вдруг обнаруживаю, что ты куда‑то пропала. Если бы я знал, я бы…

Флэш замолчал и неожиданно шагнул к двери. Вместо того чтобы выйти, он обернулся. Вид у него был измученный, и у Брук сжалось сердце. В ее сердце опять возродилась надежда. Может, что‑нибудь и получится?

Она подошла к Флэшу и положила руку на его предплечье. Его взгляд смягчился. Он обхватил ладонями ее лицо и провел большими пальцами по щекам.

— Жаль, что не получилось по‑другому, — прошептала Брук. — Прости, Флэш. Я бы с радостью изменила прошлое, если бы могла.

— Никто из нас не может.

Флэш обнял ее за талию, Брук положила голову ему на плечо.

— Флэш, он такой хороший мальчишка. Я хочу, чтобы он знал всю свою семью — твою.

— Я позвонил сестре, — сказал Флэш. — Хлое. Помнишь, вы познакомились с ней на родео в Форт‑Уорте? — Брук кивнула, и он продолжил: — Они с мужем управляют «Всеми звездами», и сейчас они в городе. Едут сюда.

— Здорово. Хлоя мне показалась милой.

Вообще‑то тогда Хлоя очень расстроилась из‑за Брук, когда та опоздала к началу шоу. Однако Брук не держала зла на нее. Как‑никак, шоу должно продолжаться. Если кто‑то первым и должен узнать о существовании Бина, уж лучше пусть это будут близкие родственники Флэша.

Флэш хмыкнул.

— Она у нас всезнайка и любит всем распоряжаться, но она столько раз прикрывала мне задницу, что и не сосчитаешь. И она любит детей.

— Очень хорошо. Я… — Нервно сглотнув, Брук подняла голову и посмотрела на Флэша. Приятно, что разговор о прошлом не перешел в ссору, только это не означает, что обсуждение будущего пройдет так же легко. — Я хочу все расставить по своим местам. Дело в том, что до сегодняшнего дня моя мать так и не рассказала мне, кто мой отец, и я не хочу, чтобы мой сын рос в таком же незнании. Я хочу, чтобы мы оба воспитывали его.

Флэш сделал несколько глубоких вдохов, но не закрыл глаза, не вышел из комнаты, не начал кричать. Ведь это прогресс, не так ли? Вместо этого он сильнее прижал к себе Брук.

«Приятные слова услышать я хочу», — безмолвно просила она его. Такие, что помогут ей понять: все получится. Такие, что наполнят их сердца этой совершенной мелодией и превратят ее в песню.

Флэш не сказал. Он не поцеловал ее, не предложил ей прилечь, пока Бин спит. Вместо этого он устремил на нее жесткий взгляд и заговорил нежным, как шелк, голосом, от которого Брук бросило в дрожь.

— С этого момента мы занимаемся Бином только вместе. И поэтому мы как можно скорее женимся.

— Чего‑чего?

Флэш обратил внимание на то, как мгновенно напряглось тело Брук.

— Женимся, — повторил он. — Как можно скорее. Этот мальчишка — Лоуренс по крови и по праву.

Брук поспешно вывернулась из его объятий.

— Флэш, о чем ты говоришь?

Флэш, конечно, не рассчитывал, что Брук будет прыгать от радости, но разве не она только что говорила, что они должны вместе заниматься воспитанием сына?

— Нам надо пожениться, — сказал он. — Быстро. Например, завтра.

Брук с ужасом уставилась на него.

— Нет. Это абсолютно невозможно.

Нет? Нет?

Но разве не очевидно, что они должны узаконить их отношения, особенно если учесть, что она собирается во всеуслышание объявить о рождении именно их ребенка?

— Брук, этот вопрос не обсуждается. Ты не можешь продолжать делать вид, будто я не существую, просто потому, что тебе так удобнее. Господи, он же мой сын, и я не позволю тебе мешать моему общению с ним. Ты выйдешь за меня! — закричал он.

— Я не собираюсь мешать твоему общению с ним! — закричала в ответ Брук.

— А разве до этого ты не мешала?