тебя еще на свете не было, когда наш школьный учитель, давно уже покойничек, вдалбливал мне в голову: дважды два — четыре, дважды два — четыре! На первых порах я тоже не хотел ему верить и ерепенился, однако погодя усвоил это раз и навсегда… И нисколько об этом не жалею. А ты. ты… Правда, на словах как бы соглашаешься. Дескать, прав ты. дядя Адам, что два. помноженное на два. дает четыре. Однако на деле леший тебя знает, что ты думаешь по этому поводу… Итак, скажи мне, как на духу, веришь ты в это или пет?

Парень весь побагровел от возбуждения.

— Дядя Адам, вы снова за свое! Я и без вас прекрасно знаю, что дважды два равно четыре! Я же твержу о том, что на сегодняшний день этого мало, что необходимо знать больше!

В их разговоре наступила небольшая пауза. В это время как раз появился официант, и они заказали еще по кружке пива.

— Ох и доставалось же нам от старого математика, ох и лупцевал он нас своей линейкой по рукам, аж до крови. — с ностальгией в голосе продолжил старик. — Зато разбуди ты меня сейчас среди ночи, и я тебе скажу: дважды два — четыре…

— Но. дядя Адам, ведь речь идет не о том! Как вы этого не понимаете?! Кроме умножения, существуют еще деление, сложение, вычитание. извлечение из корня, факториалы, логарифмы, интегралы, дифференциалы! Целая математика! Следовательно, либо вы плохо слушали учителя, либо вы напрочь все забыли, либо он больше ничему вас и не учил.

Они замолкли, углубившись в свои мысли. Затем старик откашлялся и. оглядевшись вокруг, произнес:

— Эх, парень, я вижу, что ты так ничего и не понял… — После чего наклонился к молодому человеку и почти шепотом добавил: — Ну, если уж на то пошло, то я тебе могу сказать, что трижды три будет девять…

Я ожидал всего, чего угодно, но только не этого. У меня даже мороз по коже пробежал от столь неожиданного пассажа, и я испуганным фальцетом выкрикну.

— Официант! Счет, пожалуйста!

Рисунок Франтишека МРАЗА

Кало УГРИК

РЕПЕТИЦИЯ ОРКЕСТРА

Перевод Г. Дунды

Дирижер многозначительно взглянул на флейтиста и выразительным жестом руки дал ему знак для начала соло. Все с нетерпением ждали, когда зазвучит флейта. Но она медлила. У остальных инструментов здесь была пауза, и музыканты, затаив дыхание, вслушивались в мертвую тишину. Флейта упорно продолжала молчать. Флейтист, покраснев от смущения, теребил в руках инструмент, так и не приложив его к губам.

Дирижер постучал по пульту, в то время как остальные с любопытством разглядывали нового члена оркестра. Впрочем, ничего ужасного не случилось, поскольку это была всего лишь репетиция.

— Коллега, — спокойным тоном обратился дирижер к флейтисту. — вы почему не стали играть?

— Я знал, что мне надо было начать, — смущенно проговорил новичок, — но не был уверен…

— Но ведь я вам подал знак! — воскликнул дирижер. — К тому же перед вами ноты…

— Да, я понимаю. Просто я замешкался, потому что боялся плохо себя зарекомендовать. А эта сольная партия для меня так много значит!

Несмотря на всю свою строгость, дирижер не был большим придирой, и на этом все его внушения закончились. Он снова постучал по пульту и попросил музыкантов начать играть с аллегро престо непосредственно перед соло флейты. Где-то за восемь тактов до своего вступления флейтист приложил инструмент к губам и внимательно следил за дирижером. Тот улыбнулся, стараясь подбодрить новичка.

Но что это?! Оркестр постепенно стихает, дирижер выразительно смотрит на флейтиста, слегка наклоняется в его сторону и делает жест рукой, в которой держит палочку. И тишина…

Дирижер еще раз и уже более энергично повторяет жест. Флейтист неуверенно смотрит по сторонам, как бы разыскивая взглядом того, кому этот жест был предназначен. Дирижер на грани взрыва:

— Молодой человек, чего вы ждете?!

— Я думал, — пробормотал флейтист. — Да и, судя по нотам, надо бы…

Музыканты недовольно зашумели, раздались возгласы, что так придется просидеть до самой ночи.

— Итак, чего вы ждете? Или вы хотите получить от меня письменное разрешение?!

Стушевавшийся флейтист вдруг ожил и совершенно серьезно спросил:

— А можно? Можно получить письменное разрешение?

Ударные расхохотались мелкой дробью, скрипки постучали тыльной стороной смычка по струнам, духовые громко рыдали, а дирижер схватился за сердце.

— Вы это серьезно насчет письменного разрешения? — простонал он.

— Ну да, — кивнул флейтист, — мне нужно ваше письменное разрешение только для начала партии, причем с подписью и печатью.

Дирижер рухнул на стул.

— Прошу вас! — взмолился он, — Вы просто меня разыгрываете!

— Ни в коем случае! — заверил его музыкант, — Ведь это как-никак соло, большая ответственность… Если я испорчу соло, пропал весь концерт. С вашим письменным разрешением играть куда легче, и ответственность ложится не только на меня… Ой, что это с вами, пан дирижер?!

На похоронах дирижера присутствовал весь оркестр. Печально склонив головы, мужчины слушали проникновенно исполняемое их коллегой соло на флейте. И, конечно же, он играл его по памяти, а не по нотам. На пюпитре вместо нот лежала бумага, на которой было написано, где и когда должно быть сыграно соло. Под этим разрешением стояли подпись, печать и регистрационный номер документа.

Рисунок Мариана ЛОВЕЛЛА

Даниэла ХИВЕШОВА-ШИЛАНОВА

ОДА ПОРЯДКУ ОФОРМЛЕНИЯ БУМАГ

Перевод Г. Дунды

Приносишь бумаги. Хочешь получить на них другие бумаги, но от тебя