неплохо. Наверное потому, что подставка из твердейшего железного дерева стояла прямо на дне лодки.

По второму гонгу народ поднимался по верёвкам и отдыхал те самые триста капель, отмеряемые Уати, пока первая смена, то есть мы, вытягивали грузы обратно.

Конечно, к ритуалу колочения вёслами по воде перед каждым погружением теперь относились со всем тщанием! Мака даже возмутился, что не всем достались вёсла.

Ага! Взрывпакеты надо было наготовить… Вот интересно, тут водятся подходящие ингредиенты? Впрочем, я знаю состав, а вот из чего добывают те или иные его составляющие — уж увольте, на коленке ядрёную бомбу из говна и палок делать нас не учили.

Поскольку место Семиса освободилось и Тайпен остался без напарника, Наставник свёл пару Руйха—Телуа в тройку. Теперь рыбацкую дочь по очереди страховали то моя подруга, то мрачноватый крупный парень с перебитым носом.

Дед во время наших погружений всё чаще стал просто разваливаться в лодке, подставляя солнцу бока, вставая лишь когда смена выходила наверх да отдыхала.

— Не дыши так часто, Хэч, — воровато оглянувшись на расслабляющегося Наставника, я низко склонился к приятелю и инструктировал вполголоса, — Вдох почитай на восемь счетов, а выдох…

Договорить я не успел.

— Ученик! — прогрохотал-проскрипел над головой голос деда. — Ты опять забыл, кто здесь Наставник?

Вот чёрт!

— Ты чего, Наставник! Я же всё то же самое повторяю, что и ты говорил! — обескуражено попытался оправдаться я.

— Твоё дело — вытягивать груз и подавать его ныряльщику! И всё!

Чего ты завёлся-то, дед? Будто я у тебя кусок хлеба отнимаю! Я чуть не скрипнул зубами. Ладно, буду оглядываться почаще.

— Хорошо… — добавил с лёгкой издевкой, — учитель.

Кажется, дед услышал только «хорошо».

После одного из таких «тайных» инструктажей, когда смена нырнула, Руйха покосилась на меня, кинула с усмешкой:

— Ты так переживаешь за Хэча, будто это брат тебе или родственник.

Но промелькнувшие интонации мне не понравились.

— Ты ревнуешь что ль?

— К кому? — у девушки округлились глаза. — К парню?

Святая простота! Как же мне нравится это время!

— За тебя переживаю куда как больше! — я усмехнулся, приобняв девушку за талию.

— Эй, голубки! — раздался насмешливый возглас деда, — За теми, кто в глубине, следите.

В лодке послышались смешки. Я отпустил девушку, вернулся к созерцанию дна под лодкой.

— Между прочим, я серьёзно, — проговорил я подруге негромко, свисая рядом с ней с борта, была её очередь «сторожить» Телуа. — Давай я и тебе кое-чего расскажу.

— Не надо, Скат, — лицо девушки посерьёзнело.

— Почему? — удивился я. — Если помнишь, когда вы готовились к Испытаниям, мои советы тебе здорово помогли.

— Тогда не было Наставника.

Второй бам-м-м-м гонга прервал наши тихие переговоры, смена начала подъём.

Поменялись. У меня в начале ёкнуло — Телуа что, двоих контролировать должна? Но тут же успокоился: дед решил страховать Тайпена сам.

Я вновь заболтал ножками над недалёким дном, вися на руках на борту лодки. Вторая смена с кормы забралась обсыхать.

— Ученики, — оглядел нас орлом дед, — помните, как дышать? Показывать надо?

Немое мотание голов.

— Понятно, — хмыкнул дед, — ну-ка попробуйте!

И пошёл вдоль борта.

— Тайпен, меньше паузу на вдохе… Мака хорошо… Хори, не растягивай так вдох, можно чаще… Руйха хорошо… Кай! — дед расплылся в улыбке. — Я передам твоему отцу, что ты у нас лучший!

Наследничек злорадно сверкнул глазами, и тут…

— Ну-ка, — дед застыл возле меня. Резко выпрямился. — Слушайте все!

И вытянул перевитую жилами и иссохшей кожей руку в мою сторону.

— Послушайте. Вот так надо дышать перед нырком!

А чего там? Я полжизни так дышу! Медленно пропуская воздух через носоглотку. Говорили, что так слизистая дополнительно насыщается кислородом. Только пауз раньше не делал да вдох всегда учили сквозь зубы производить.

В глазах Кая мелькнул огонь. Я ответил ему подчёркнутой нахально-радостной ухмылкой.

Двести секунд под водой для меня — ерунда. По-хорошему мне бы побольше паузу, но и сам понимаю, что индивидуальный зачёт ради одного меня дед устраивать не будет.

Я постепенно «разныривался»: нашёл и убрал лишние мышечные зажимы в ожидании гонга, просто пропускал происходящее через себя, не нагружая мозг эмоциями. Два малых гонга стали пролетать незаметно, легко бы ещё столько же выдержал.

На дне я просто и бездумно скользил взглядом по окружающему рельефу, цепляя отдельные выросты кораллов, резвящуюся вокруг рыбью мелочь. А всё-таки тут однозначно светлее, и краски ярче! Пару-тройку раз на грани видимости промелькивали вполне себе крупные экземпляры подводной ихтиофауны, гонявшиеся за мелочью. Эх, ружьё бы гарпунное! А то вроде мы элита племени, а кормят… не сильно лучше, чем люди клана земли питаются!

В поле зрения попадались лица «коллег». Пожалуй разве что Кай, похоже, вообще не испытывал никаких трудностей, вот ведь повезло с наследственностью! Да и всплывал он по гонгу, не будучи сильно измучен гипоксией.

Руйха… Руйхе было тяжело, уши явно болели. Чёрт! Представляю, что она испытывает! Это ж всё равно что, получив травму, например, сильный ушиб, раз за разом долбить по нему снова и снова в надежде, что привыкнешь к боли! Ну бред же!

Я, конечно, попытался несколько раз показать девушке, что ей надо делать, но моя подруга так настойчиво отвергала помощь и так держалась за дедовы инструкции, что через несколько попыток я чуть не психанул. «Да и…», — мысленно я махнул рукой: в конце концов, все вокруг, как и все её предки, проходили сквозь это, значит, и она через это пройдёт.

Остальные тоже терпели. Даже Хори, хоть и не подавал виду, но лицо у него уж слишком было бледненьким. Слишком уж он старался казаться невозмутимым.

На всплытии дед иногда интересовался:

— Как уши, Ученики?

— Терпимо, Наставник! — с избыточным энтузиазмом выдавал Мака.

— Вот и правильно, — удовлетворённо кивал дед. — Вы привыкните, Ученики. Все привыкли… Вытаскивай, — кивал Наставник Уати.

Вот так. Сразу видно, кто тут босс: дед вроде как смотрит за Тайпеном, но груз поднимать — не барское дело, можно и прикомандированного напрячь.

С ушами — странная метода. Не учат избегать боли, учат её терпеть. И ладно бы её нельзя было избежать, например, как состояние при гипоксии. Ведь можно! И не так сложно… Ладно, я обещал Руйхе не лезть на рожон, вот и не буду умничать.

После очередного всплытия я был отловлен Наставником за то, что всплывал брассом, а не по верёвке. А чего там? Чуть толкнулся ото дна — уже половина глубины, один гребок — и поверхность. Солёная водичка сама выталкивает.

— Запомни, Ученик! Сейчас тебя вода сама выносит и всплыть ты сможешь. А вот когда глубина дойдёт до сорока пяти локтей… — он покачал головой. Раздались сдавленные возгласы удивления. — Там духи воды начинают удерживать нас на дне, не отпуская. И вот оттуда без верёвки ты уже не поднимешься!

Ну да, помню. Как раз плюс-минус зона нейтральной плавучести.

— Но, Наставник, — прикинулся я паинькой, — а если на большой глубине верёвка порвётся? Я же тогда не смогу подняться на воздух? А так я хоть потренируюсь.

— Эти верёвки не порвать, — послал мне усмешку дед, — их наш шаман заговаривает! Так что не занимайся ерундой, Ученик, а делай уже так, как все!

Я открыл было рот сказать, что при эксплуатации любого оборудования надо задавать не вопрос «будет или нет?», а вопрос «когда?», но Руйха, плотно сжав губы, тут же залепила локтем мне в бок.

— Правильно, Ученица, — похвалил её дед, — присматривай за своим приятелем. Больно уж он языкастый!

Хотел что-нибудь съязвить, но тут заметил Кая. Тот, выглядывая над бортом лодки, осудительно качал головой. Ну прям ботан-отличничек осуждает классного балбеса. Захотелось подколоть: «А если б Наставник на тебя в этот момент не смотрел?» Но не стал.

Еще раз поменялись. По прикидкам — на цикл из десяти нырков у нас уходило больше двух часов.

Двести секунд под водой… Условно двести — Уати не робот и зачерпывал новую порцию воды в клепсидру, когда падала сотая капля. То есть хронометр у нас был так себе. Четыреста секунд отдых. Ну тоже — плюс-минус четыреста, скорее плюс. Ещё время на смену, ещё на дедов трындёж… Короче, не меньше двух с половиной часов на смену.

А время-то летит! Не то что в лягушатнике.

Хэч, похоже, тоже разныривался, выходил всё свежее и свежее. Я постепенно стал всё меньше вглядываться