class="p1">— Срочно готовьте майора Кравцова и уже через две недели он должен быть в Лейпциге. Там для него есть большое дело…

* * *

Иван Артурович Нольман вернулся к себе в кабинет и приказал срочно найти старшего лейтенанта госбезопасности Елену Николаевну Костину[33].

Молодая красивая женщина (Костиной нельзя дать больше 22 лет) работала под его началом с 1940 года. Она была внедрена еще до начала войны и смогла проникнуть в абвергруппу, которая была заброшена на территорию СССР перед самым началом войны.

Костина отлично поработала в Харькове осенью 1941 года. Затем в 1942 году она была заброшена в Западную Украину, но судьба там отвернулась от неё, и она провалила задание. Полковник НКВД Одинцов ходатайствовал о наказании Костиной и отстранении её от работы. Нольман спас Елену от наказания и перевел в свой отдел. Осенью 1943 года она работала в Ровно, в столице рейхскомиссариата Украина и успешно внедрилась в состав украинского подполья ОУН. Но после того, как немцев выгнали из Ровно и Луцка, Костина не долго оставалась на своем месте. Хотя её помощь контрразведке СМЕРШ на этом посту была неоценима. Лейтенанта НКГБ могли раскрыть органы безопасности националистов[34] и Нольман принял решение вернуть Костину в Москву.

— Товарищ комиссар государственной безопасности, старший лейтенант Костина…

— Проходи, Лена. — Нольман жестом указал ей на стул.

— Что-то срочное, Иван Артурович?

— У нас всегда что-то срочное. Прости, что не дал тебе положенного отдыха.

— Что-то случилось?

— «Ольга» вышла на связь.

— Но вы сами говорили что использовать «Ольгу»…

Нольман перебил её:

— Говорил. Но она сама проявила инициативу. Использовала один из каналов связи и передала сообщение в Москву.

— Через кого она вышла на связь в Берлине?

— Она связалась с нами из Варшавы.

— Но как она оказалась в Варшаве?

— Командировка. Сопровождала своего шефа оберштурмбаннфюрера Вильке. И, похоже, что немцы затеяли нечто серьезное. И времени у нас, как всегда, нет.

— Но что случилось, Иван Артурович?

— А вот послушай и сделай выводы. Оберштурмбаннфюрер СС Вильке, офицер для особых поручений бригаденфюрера Танцмана отправляется в Варшаву. И на этот раз он едет как курьер, который должен доставить в Варшаву секретный прибор.

— Офицер такого уровня простой курьер? Но Вильке взяли на службу в аппарате РСХА совсем не для этого.

— Именно.

— А известно, что он вез в Варшаву?

— Радиопередатчик.

— Рацию?

— Это не просто рация, это нечто весьма новое, учитывая секретность операции. Причем прибор этот весьма небольшой по размеру.

— Но почему в Варшаву?

— Там Вильке передал его агенту, который доставит передатчик на нашу территорию. И агент, для которого так постаралась техслужба СД, сидит где-то у нас в самых верхах.

— Значит задание важное, — сделала вывод Костина.

— Да. Если за дело взялся Вильке. Но и это еще не все. Похоже, что в рейхе зреет заговор против Гитлера. И нам нужно знать об этом как можно больше. Потому «Ольга» теперь имеет большое значение благодаря близости к Вильке.

— Вы хотите отправить меня в Берлин?

— Сначала в Варшаву. Ты отправишься к Вильгельму Обрейтеру.

— А кто это?

— Фольксдойче. Ныне держит фотоателье в Варшаве.

— Ваш новый агент?

— Новый? Я не назвал бы его новым. Лена. Ты его знаешь.

— Знаю?

— Это Лавров Роман Романович, в прошлом лейтенант госбезопасности.

— Лавров? В Варшаве?

— Да и ты станешь его сопровождать.

— Сопровождать куда?

— Он закроет ателье и переберется в Берлин. Для этой цели ему будут переданы деньги в немецких марках. Небольшую часть повезешь ты, а остальные он получит через тайник в Лейпциге.

— И сколько повезу я?

— Сорок тысяч рейхсмарок. Этого вполне достаточно для переезда. Свое ателье он должен продать как можно быстрее. Цена значения не имеет.

— И что нам делать в Берлине?

— Лавров-Оберейтер купит там небольшой отель. Я дам тебе контакты одного агента по торговле недвижимостью. Я знал этого человека еще до войны, когда бывал в Берлине.

— Он не знает кто вы?

— Нет. Но нам он нужен именно по своей профессии. Ты Мария Шульце, немка из Польши, которая со своим женихом Вильгельмом Оберейтером решила переселиться в Берлин и открыть небольшое дело.

— И откуда у польской немки деньги на отель в Берлине?

— Деньги есть у твоего жениха, который получил несколько месяцев назад большое наследство. Вот вы и решили вложить деньги в какое-нибудь предприятие, способное давать постоянный доход. А что лучше небольшого отеля неподалеку от крупного железнодорожного вокзала? Вы присмотрите подходящее заведение и внесете аванс 20 тысяч рейсмарок.

— А сколько стоит отель?

— Около 350–320 тысяч по довоенным ценам. Сейчас возможно дешевле. Остальные деньги вы станете выплачивать по закладной. Денег у вас хватит. И на покупку отеля, и на ремонт, и на новую обстановку. Вы наймете на работу еще одного твоего знакомого, Лена. Это капитан госбезопасности Кравцов. Наш давний агент, работавший в Харькове в 1942 году под именем певца Савика Нечипоренко[35]. Ныне он прибудет в Берлин и будет зваться по паспорту Эргон Альтман.

— Отель идеальное место для встречи с агентом, — сказала Костина.

— Именно так. Но времени у вас мало, Лена. Тебе предстоит самой выйти на контакт с «Ольгой».

— Что насчет связи?

— Радиопередатчика у вас не будет.

— Это осложнит работу, Иван Артурович.

— Я понимаю, но не хочу рисковать. Ваша группа обойдется нам слишком дорого. И это работа на дальнюю перспективу, Лена. Провала допустить нельзя. Я дам тебе эстафету, при которой агенты-курьеры, ничего знать ни о тебе, ни о твоих напарниках не будут.

— Связей с берлинской группой у нас не будет?

— Прямой связи не будет. Только эстафета.

— «Ольга» станет нашим основным источником, Иван Артурович?

— Нет. Я не хочу допускать возможности провала «Ольги». И основным источником должен стать СС оберштурмбаннфюрер Вильке.

— Вильке не наш агент, Иван Артурович. И я не думаю, что Вильке станет с нами сотрудничать.

— Но у нас есть факт твоей вербовки именно господином Вильке.

— Однако Вильке не знает, что его вербовка Анны Гончаренко часть операции 2-го управления НКГБ. Для них я агент на перспективу «Племянница»[36].

— На Вильке у нас достаточно компромата, Лена. Еще с Харьковского дела 1942 года хвост тянется[37]. И при случае это ему предъявить можно. Но это на самый крайний случай.

— Вильке и тогда не станет на нас работать, Иван Артурович. Но доложит обо всем своему начальнику Танцману.

— И пусть докладывает. Это вписывается в мою игру, Лена. Он станет давать информацию о заговоре генералов — а это именно то, что нам сейчас нужно.

— Он узнает, что