Порой мне кажется, что если бы я сначала прочитал письмо, то вряд ли взялся бы за рукопись. Согласись, есть нечто высокомерное в этом номере счета – словно он нисколько не сомневался, что роман будет опубликован. Позднее я уже не относился к этому жесту так нетерпимо. В конце концов, гениальный автор всегда знает, что именно он написал, отдает себе отчет в своей гениальности. Томас Мауд тоже хорошо представлял, что у него в руках и сколько оно стоит. И предугадывал, как станут развиваться события.

Вот так это и было, Давид. Я опубликовал «Шаг винта», не зная, кто его автор, не видев его в глаза, не обменявшись с ним ни единым словом. Опубликовал, потому что не опубликовать было просто невозможно. Когда пошли дивиденды, я перечислял их на указанный счет. И никогда не пытался связаться с автором лично – главным образом потому, что не знал, как это сделать. В письме не было обратного адреса и телефона, на конверте – почтового штемпеля. Чуть менее добросовестный человек просто опубликовал бы текст под любым псевдонимом, и не видать тогда Томасу Мауду своих денежек.

Но подобная кража дала бы вору меньше, чем мне – моя щепетильность. Первый роман оказался частью саги. Когда пришел успех – никто не ожидал, что он будет таким огромным, даже я – и люди потребовали продолжения, через два года по почте пришел еще один пакет. Я просто глазам не верил. Но было именно так. Рукопись второго тома. Письмо. От меня требовалось то же самое – чтение, решение, деньги на счет, тот же самый, и не искать контактов. Я опубликовал и перечислял автору все возрастающие денежные суммы. И так каждые два года: пакет, письмо, публикация, растущие читательские восторги во всем мире, перечисление денег.

Я подспудно понимал: все это как-то слишком. Неимоверный успех саги, неправдоподобный, однако длящийся уже десять лет фарс с Маудом-невидимкой… Когда каждые два года снова подходил срок появления следующей рукописи, я просто терял сон. Успех издательства, мой успех был так странно непрочен… словно подвешен на тонкой нити, которая скоро порвется. И тогда все рухнет. Это и случилось. Четыре года назад. Томас Мауд исчез с горизонта. Не писал больше писем, не присылал продолжение саги, никак не проявлялся. До конца повествования еще два тома. Я здесь сижу сложа руки и жду невесть чего – поверь, это были два года сплошной пытки, нет ничего хуже, чем бессильное ожидание, – сижу и не могу связаться с автором и узнать, в чем дело. Он перестал сочинять? Или просто пока не закончил шестой том? Обиделся на нас за что-то? Иногда я представляю, как эти две папки с продолжением саги пылятся в каком-то ящике… А вдруг он умер, а мы и не знаем? И не узнаем. Никогда ничего о нем не узнаем. Когда речь идет о Томасе Мауде, возможно все. Давид, я прошу тебя о помощи.

– Какой? – спросил молодой редактор.

– Вот уже месяца два, как я принял решение выяснить, кто такой Мауд и почему он больше не появляется. Решил не только из-за горящих сроков и грозящего нам разорения – из-за того, что я просто боюсь за свое душевное здоровье. Я нанял детектива, специализирующегося на поиске пропавших людей. Конечно, полностью обстоятельств дела я ему не открывал. Он узнал, что пакет был не отправлен с того почтового отделения, какое указано на штемпеле, а лишь переслан ими по получении откуда-то еще. Да, есть такая странная почтовая услуга – скрывать подлинный адрес отправителя. Прямо как в шпионских фильмах. В общем, детектив выяснил все же, откуда рукопись отправили первично. Это Бредагос, деревня в долине Аран, в Пиренеях. Четыреста человек населения. Среди них, как и следовало ожидать, никогда не был замечен никакой Томас Мауд.

Давид сообразил, чего от него хочет Коан. Он и боялся предложения президента, и ждал его всей душой. Коан сделал паузу, глядя в упор на молодого человека, как бы проверяя, хорошо ли тот его понял.

– Давид, необходимо, чтобы ты поехал в эту пиренейскую деревню и нашел Томаса Мауда.

Давид почувствовал себя персонажем типичного детективного сюжета. Со шпионско-политической окраской. Шакал, мы поручаем вам убить де Голля. Майор Ван Дамм, ваше задание – найти и обезвредить Алекса Вольфа. Джон Престон, вы должны выявить и задержать лицо, которое попытается провезти через границу радиоактивные материалы. А ты, Давид Перальта, отправишься в Пиренеи и найдешь в Бредагосе Томаса Мауда.

– Но почему я? – растерянно спросил он. – Разве тот детектив плохо справился с задачей?

– Да ведь найти Мауда лишь полдела. Надо с ним поговорить, а главное – привезти продолжение саги! Ты уполномочен издательством принять все его условия. Слышишь? Все. Деньги, если он хочет еще денег, – любые. Желает продолжать скрываться – пожалуйста. Нужна ли помощь в любом виде – немедленно будет. Только пусть пришлет следующий роман. Нам необходимо продолжение саги. Ты будешь с ним сердечен, искренен, будешь целиком на его стороне, намекнешь, что мы понимаем его проблемы и вообще свои в доску. Что может сделать бестактный сыщик? Только испугает. Нет, нужен человек с твоим опытом, который автора поймет, его проблемы разрешит, текст от него привезет. Разве смог бы я рассказать детективу то, что рассказал тебе?

– Почему нет?

– Ты работаешь здесь. Договор, который тебя связывает, определяет твою карьеру, репутацию, всю твою жизнь. А детектив сегодня принял мое предложение, а завтра – чье-то еще, более выгодное. Ищи потом ветра в поле.

– Ясно, – кивнул Давид.

Вот, значит, почему в начале беседы его похвалили за умелую работу с Лео Баэлой. В телефонном разговоре с Коаном Лео создал его идеальный образ, Коан преподнес его Давиду, тот польщенно согласился, и теперь поздно возражать: именно Давид и есть тот, кто нужен издательству в деле с Маудом. Ловко.

– Не захочет дать рукопись, упрется – слегка надави. Тип вроде него, погруженный в себя, созерцательный, должен панически бояться журналистов и поклонников, – так ты пригрози, что мы откроем его инкогнито, если не предоставит нам текст.

– Да что вы такое говорите! – воскликнул Давид.

– С чего ты взял, что мы действительно сдадим его публике? Самого богатого писателя в мире? Да и как мы сами будем при этом выглядеть? Хорошенькая выявится подноготная у издательства «Коан», нечего сказать. Нет, Давид, этого никогда не будет. Ты бы постарался меня понимать потоньше. Поточнее.

– Ладно, а как же мне его там искать? Приехать, пойти по домам и спрашивать Томаса Мауда до тех пор, пока кто-нибудь не ответит: «Да, это я»?

– Разумеется, нет. Приедешь инкогнито, внедришься в жизнь деревни, определишь его и проведешь беседу. Тонко. Без насилия.

– Без насилия, вы сказали?! – Уж не думает ли Коан, что он, Давид, мечтает о подвигах наемного убийцы?

– Я имею в виду, что ситуация не должна показаться ему угрожающей. Ты же знаешь писателей. Угроза должна быть последним, отчаянным средством. Только если не сработают ни просьбы, ни подкуп.

– Да я ничего о нем не знаю, даже как он выглядит. Кого мне искать? Положим, деревня невелика, но мы совсем не имеем его примет.

– А вот тут ты ошибаешься. Одну, но яркую его примету мы знаем. Очень редкая особая примета.