Вместо этого она застряла в Кинсейлли с человеком, который ее не любил и даже не хотел.

Ее сердце разрывалось на части. Рука инстинктивно потянулась к бриллиантовой подвеске, которая напоминала ей о тех временах, когда она была счастлива, давала надежду на то, что Стив вернется и все будет как прежде. Но как бы ей сейчас ни было горько, почему-то на этот раз подвеска не дала утешения.

Сидя на холодном унылом пляже, Мэллори впервые посмотрела правде в глаза. Стив ушел и не вернется. Все кончено. Он предал и бросил ее. Он не приедет сюда и не спасет ее от Торридона Макайвера. Ничего уже не будет как прежде.

Ей больше не о чем мечтать, не на что надеяться. Вокруг лишь беспросветное отчаяние. Она больше не знала, чего хочет.

Достав цепочку из-под ворота джемпера, она расстегнула ее и долго рассматривала. Когда Стив подарил ей подвеску, она считала ее своим самым драгоценным сокровищем, но теперь, на фоне всего этого сурового величия, безделушка внезапно начала казаться ей холодной и безвкусной.

Зажав украшение в кулаке, Мэллори спрыгнула с валуна и спустилась туда, где волны бились о берег. Разжав пальцы, она в последний раз посмотрела на него и швырнула в море. Оно слабо сверкнуло на свету, затем пропало из виду.

Подумав, что она швырнула ему палку, Чарли громко залаял и бросился за ним, но оно, как и Стив, исчезло без следа.

Мэллори долго стояла в оцепенении на берегу, потрясенная тем, что сделала, а затем разразилась слезами.

Впервые после исчезновения в тот ужасный день Стива она плакала. До сих пор она держала горечь, боль и отчаяние глубоко внутри. Ее сердце покрылось коркой льда, но это было лучше, чем испытывать мучительную боль.

Сейчас вся горечь, которую она так долго сдерживала, хлынула наружу с душераздирающей силой. Это оказалось даже больнее, чем Мэллори ожидала. Казалось, начав плакать, она не сможет остановиться. Ее тело сотрясалось от рыданий, словно они разрывали ее на части.

Опустившись на камни, она оплакивала свою горькую долю до тех пор, пока Чарли не уткнулся ей в плечо мокрым носом.

— Все хорошо… Я в порядке, — всхлипывала она, но Чарли знал, что это не так. Он принялся лизать ей лицо, и она, обхватив его руками, зарылась лицом в его мокрую шерсть и продолжала плакать до тех пор, пока у нее не заболело в груди.

Удивительно, но, когда ее рыдания утихли, Мэллори стало так спокойно на душе, как никогда еще не было после предательства Стива. Вытерев мокрые щеки, она несколько раз судорожно вздохнула. Она чувствовала себя так, словно провела десять раундов на ринге с боксером-чемпионом, но все же ей стало легче.

Поднявшись, Мэллори стряхнула с одежды крошечные осколки ракушек. Чарли пристально смотрел на нее, словно спрашивал, что делать дальше.

— Хороший вопрос, — произнесла она, затем повернулась и посмотрела на Кинсейлли. Замок по-прежнему казался мрачным и негостеприимным, но им больше некуда было идти. — Мы закончим нашу прогулку, — сказала она собаке, — нам придется вернуться.

Когда они наконец вошли во двор замка через задние ворота, Торр выносил из кухни золу, и при виде его сердце Мэллори вздрогнуло. Ей нужно с ним поговорить, но пока она к этому не готова. Она умылась водой из ручья. Оставалось лишь надеяться, что Торр сделает вид, будто ничего не заметил.

Но когда она подошла ближе, он нахмурился.

— Ты плакала.

Смущенная, Мэллори отвернулась.

— Я думала, — поправила она его.

— О Стиве?

— Да, — призналась она. — Об этом доме, о нашем браке… — Она сглотнула, подбирая нужные слова. — Думаю, нам нужно поговорить.

На лице Торра что-то промелькнуло.

— Сейчас?

— Если у тебя есть время, — стесненно произнесла Мэллори.

— Чего у меня сейчас полно, так это времени, — сказал он, высыпая остатки золы на заросшую сорняками клумбу. — Здесь нет никаких крайних сроков. Хочешь пройти в дом? Я починил печку, но она еще не нагрелась. Впрочем, в кухне уже стало немного теплее.

Приготовив кофе, они сели за кухонный стол.

— Итак, — начал Торр, — сейчас ты, наверное, скажешь, что не хочешь остаться.

Мэллори посмотрела на свою кружку.

— Да, я хочу уехать, но знаю, что не могу.

— Ты не в тюрьме.

— Нет, но фактически это одно и то же, — произнесла она, встречаясь с его хмурым взглядом. — Я должна тебе кучу денег, Торр. Именно поэтому я и вышла за тебя замуж.

— Думаешь, я этого не знаю? — отрезал он. — Ты ничего мне не должна, Мэллори. Деньги были частью сделки.

— Я знаю и именно поэтому не могу уехать, хотя это место — последнее, где мне хотелось бы жить, — искренне призналась она. — Я не могу с тобой развестись, не вернув тебе деньги, но мне будет их неоткуда взять, если я останусь здесь.

Торр ответил не сразу. Опустив голову, он долго смотрел в свою кружку. Между его темных бровей залегла складка.

Почему-то Мэллори казалось, что ее слова отзывались эхом в мрачных стенах. Я хочу уехать… это место — последнее, где мне хотелось бы жить… хочу развестись с тобой. Они прозвучали жестче, чем она хотела. Хорошо, что Торр не любит ее, иначе она бы испытала угрызения совести.

Пауза затянулась, и Мэллори стало неловко, но только она собралась ее прервать, как Торр поднял голову и пристально посмотрел на нее. Его глаза были такими синими, их взгляд таким пронзительным, что ее сердце подпрыгнуло.

— И что ты предлагаешь? — спросил он.

Мэллори отвернулась, на секунду забыв, что собиралась сказать.

— Отработать свой долг, — наконец сказала она. — Сегодня утром я поняла, сколько всего здесь нужно будет сделать. Если ты собираешься заниматься всем этим сам, тебе понадобится помощь. Как ты сказал, я вполне на что-нибудь сгожусь. Конечно, в электрике и сантехнике я не разбираюсь, зато могу красить и убирать мусор. Если мне покажут, я сумею научиться и другим вещам, как ты сказал.

— И что ты хочешь взамен?

Мэллори вздохнула. Когда она гуляла по пляжу, это казалось ей хорошей идеей, но она не знала, как отреагирует на нее Торр. Впрочем, она не узнает об этом, пока не скажет ему.

— Если я проработаю здесь год, делая все, что ты мне скажешь, ты дашь мне развод, и мы будем квиты.

— Ты хочешь заработать развод? — Голос Торра был лишен всяких эмоций, и Мэллори поежилась.

— Да. Я понимаю, что прошу слишком много, — осторожно начала она, — но обещаю, что, если ты согласишься, буду усердно работать и не стану жаловаться на неудобства.

— Понятно. — Его лицо было непроницаемым. — А если я на это соглашусь?

— Я вернусь в Эллсборо.