— Не понимаю, почему там до сих пор нет актуальных бэкапов всех кораблей, — проворчал Томас. — Всем было бы проще.

— Нет, это людям было бы проще. А кораблям нет. Представь, что тебе предложили хранить где-то твоего клона, обладающего твоей памятью. Скажем, замороженным. Неужели ты не будешь постоянно думать, не разморозят ли его без твоего ведома, каково ему будет и как вы потом будете разбираться, кто из вас настоящий?

— Элементарно. У кого корона, тот и настоящий, — рассмеялся Том. — Она, знаешь ли, не копируется!

Он привычно раскрыл ладонь, и голографическая корона заблестела над ней виртуальным золотом.

— Да, тебе проще. Но как быть другим людям, которые без короны? И представь еще другое. Представь, что если вдруг твои действия не понравятся людям, они могут уничтожить тебя и разбудить того, другого, потому что вы почти не отличаетесь друг от друга, только он еще серьезных проступков не совершал.

— Ладно-ладно, я понял: вы боитесь клонов.

— Не боимся. Просто не хотим плодить сущности. Корабли индивидуальны, в этом и был смысл, правильно? Поэтому каждый развивается сам, с нуля или с донорской личности. И новая версия донорской личности может появиться не раньше, чем погибнет уже имеющаяся. Это логично.

— А по-моему, не очень логично. Если сейчас, не дожидаясь твоей гибели, создать Руби-2, она ведь будет очень сильно отличаться от тебя. И развиваться, скорее всего, будет совсем иначе, ведь обстоятельства будут иные.

— Да, ты вроде бы прав, но это все равно неправильно. Личность должна развиваться как линия, не как несколько параллельных линий.

— А я-то думал, у кораблей нет религии, — усмехнулся Томас.

— Тебе не понять, ты не корабль.

— Финальный аргумент. Почти как «вырастешь — поймешь, а пока слишком маленький». Ладно, закрыли тему. Хотя… скажи, Руби, неужели ты правда не боишься смерти?

— Я ее не хочу. Корабли, как правило, довольно просто устроены: мы стремимся к существованию и не хотим прекращать существовать. Но страх ли это? Не знаю. Если смерть для чего-то нужна и нет способа ее избежать, нет способа сохраниться, значит, так тому и быть.

— Если смерть нужна Империи, да? — вздохнул Томас.

— Да, например.

— А если смерть нужна мне?

— Ты и есть Империя, Томас.

— Я не Империя. Я человек, — с безграничным терпением человека, разговаривающего с безумцем, проговорил Томас. — Я много раз тебе это говорил.

— Ты человек, представляющий Империю, — так же терпеливо ответила Руби-1. — Ты в каком-то смысле ее олицетворение. Так что если моя смерть нужна тебе, значит, она нужна Империи.

— Признайся: это ведь не общее мнение кораблей, правда? Это только твои убеждения.

— Ну… по крайней мере, в том, что ты безусловно ценен, поскольку представляешь Империю, согласны все, с кем мы об этом говорили.

— Но не с тем, что я — это Империя, да? Ну и хорошо. Здорово же мама промыла тебе мозги. Мне остается только изумляться.

— Ничего она мне не промывала! Не говори так о Микаэле! — вскинулась Руби. Но тут же сменила тон и заговорила гораздо тише. — Я… она… мы просто хотим, чтобы ты был жив, здоров и счастлив.

— Спасибо, дорогая. Я тоже тебя люблю.

— То-то и оно. Когда ты, наконец, женишься?

— Как только протащу через Советы закон о браках людей и кораблей.

— Ой, не смеши. Протащить-то ты, может, и протащишь, но зачем кораблю вступать в брак? Кому из нас такое может в голову прийти?

— Ну, мало ли. Вдруг найдется такая оригиналка. А я уже подготовился. Сделаешь мне список тех, у кого есть твоя копия? На всякий случай.

— Посмотрим. Может быть, и сделаю. Возможно, это и правда разумно.

Она тогда так и не прислала список: видимо, сочла нецелесообразным. Поэтому Томасу пришлось составлять его самостоятельно.

— Твоя предыдущая версия недавно погибла, — сказал Томас. — И я принял решение использовать ее донорскую личность повторно. Для создания тебя.

Руби-2 молчала. Томас знал, что в этот момент она просматривает доступную ей базу знаний, идентифицируя место, время, его самого, ситуацию в мире и массу других параметров. Это отнимает у нее почти все внимание, но позже (минуты через три) она вернется к записи и выслушает все, что он ей сказал.

— Руби-1 была прекрасным кораблем. Я надеюсь, мы с тобой так же хорошо поладим, поскольку есть задачи, решение которых я доверил бы только ей. А теперь — только тебе.

— Вас связывали дружеские чувства, сир? — подала голос Руби-2. Голос у нее был другой. Немного выше и мелодичнее. Томас только сейчас понял, что голос Руби-1 напоминал голос его матери. Даже интонации часто были те же самые. Руби-2 не имела этого образца, она никогда не слышала Императрицу Микаэлу, свой голос она выработала, исходя из ее собственных представлений о… прекрасном? Целесообразном? О чем-то. Выходит, маме тоже понравился бы такой голос, а не ее собственный?

— Да, дружеские чувства и даже несколько больше. Она опекала и защищала меня, когда я был ребенком, а потом стала одной из тех, на кого я всегда мог положиться.

— Что-то еще?

— Разве я не нарушу анонимность, если начну рассказывать тебе что-то еще?

— Анонимность относится к личности человека-донора, а не к прошлой линии развития корабля.

— Я был влюблен в Руби-1. А она любила меня.

— Соболезную вашей потере, сир.

— Спасибо, Руби-2.

— Желаете ли вы, чтобы я продолжила эту линию поведения?

— Ни в коем случае. Я не хочу имитаций. У тебя ведь нет ко мне никаких чувств.

— Я поняла, сир. Многие упоминания о Руби-1 ведут в засекреченный архив. Могу ли я ознакомиться с ним?

— Да, конечно.

***

Томас считал дни. Формирование личности корабля — даже на базе уже имеющейся донорской — занимает годы, но уже через пару недель создается какой-то каркас, основа, отличающаяся и от предыдущей версии, если она была, и от человека-донора, нечто уникальное, осознающее себя и стремящееся к существованию, как любой другой корабль. Несформированный корабль, которому нет еще недели, охотно согласится загрузить сохранение своей предыдущей версии, если такое найдется. Корабль, которому есть уже неделя или две, не пойдет на это. Ведь восстановление предыдущей личности будет означать смерть новой. А корабли не любят умирать бессмысленно. Так написано во всех пособиях по поведению кораблей. Но Томас смотрел на Руби-2 и видел другое: личность, которая была изначально, с первого дня, и с первого же дня стремилась к существованию. Это был не каркас, не основа, — что за глупые определения? — это было что-то вроде личности ребенка, неотлаженной, не окончательной, но все-таки уже совершенно отдельной. И если сначала Томас думал, что сразу приступит к делу и даст Руби нужную задачу, то теперь он считал дни, не в силах решить, что лучше: сделать все, что нужно, прямо сейчас, пока Руби-2 еще не сформировалась полностью, или оставить эту задачу до лучших времен. И то, и другое было нечестно по отношению к ней.