Вольфрам не упоминал о брате-близнеце, как, впрочем, и о других родственниках. Вероятно, у него были причины хранить тайну.

– Почему колдун так поступил?

– Его чем-то обидели их родители, когда братья были ещё младенцами. Обречь на страдания невинных детей – страшный грех, его остерегаются даже чёрные маги, поэтому они творят чары, которые действуют не сразу, давая жертвам обманчивую надежду: должно наступить какое-то условие. Годы идут, души копят грехи, облегчая злодейство, но условие не наступает, все постепенно забывают об угрозе проклятия. Коварный план рассчитан на человеческую забывчивость. А потом – одна ошибка, и ловушка захлопывается.

– Из неё можно выбраться?

– Закон магии гласит, что неснимаемых проклятий нет. И он же требует от колдуна честно сообщить жертве второе условие, отменяющее проклятие.

– И они соблюдают законы? – удивилась я.

– Разумеется. Ведь их законы, в отличие от наших, написаны не на бумаге. Упадёшь в воду – намокнешь, сунешь руку в огонь – обожжёшься. Получишь нож в сердце – умрёшь. У них – такие же.

– Вы, случайно, не знаете второе условие колдуна для близнецов?

– Увы, нет. И, похоже, кроме прóклятого, больше никто не знает.

– А другой брат? Родители?

– Родители не перенесли мучений детей, а брата колдун убил.

Ужас…

Я надеялась, что моё чудовище не имеет отношения к злополучным близнецам.

– Но всё может быть ещё хуже, – продолжил Роланд-Сергей. – Иногда, очень редко, колдуны придумывают практически неисполнимые условия. Говорят, после смерти они платят за них втройне.

– Это не нарушает их собственный закон?

– Не нарушает. Обходит. В учебники истории вошёл классический случай, когда проклятие, усыпившее ребёнка, снималось в день его совершеннолетия отваром корня золотой фиалки. Но хитрость заключалась в том, что через двадцать лет после рождения несчастного младенца золотые фиалки вымерли. Росли они в единственном месте, и культивировать их не удалось никому.

Вот теперь был настоящий ужас.

Вероятно, он отразился на моём лице, потому что Роланд поспешил добавить:

– Лиза, я не знаю деталей трагедии вашего друга, и мои слова основаны на слухах. Не стоит так огорчаться.

Я могла только молиться, что Вольфрам не имеет отношения к истории странного, необъяснимо сложного проклятия, работающего как компьютерная программа: если А – то В, а если С – то D, на отрезке времени от нуля до ста сорока лет. Но иногда бывают предчувствия, которые ощущаются однозначной, стопроцентной вероятностью. Вы просыпаетесь утром, смотрите за чашкой кофе на дворников, скребущих лопатами снег, молодых отцов, штурмующих скользкое крыльцо молочной кухни, и соседского кота, высунувшего в окно подозрительную физиономию в попытке заглянуть в вашу квартиру, и понимаете: конца света сегодня не будет. До обеда – точно. А бывает и наоборот. И я почему-то верила: неслучайно на моём пути встретился благородный официант Роланд-Сергей, а моё чудовище – и есть один из близнецов. И теперь мне были нужны подробности.

– Я из королевства Ордэс, – продолжал Роланд. – Магия у нас строго контролируется, поэтому и проклинают гораздо реже.

Уже что-то: Вольфрам не из Ордэса.

– Вам повезло, Роланд!

– Прошу, не делайте поспешных выводов. У нас другая беда.

– Какая же?

– Король. Он – самый жестокий человек на свете. Безжалостный, не имеющий в сердце сострадания. Говорят, в груди у него и сердца нет. Он карает за малейшую провинность. Нашими законами в других странах пугают детей. При отсутствии преступности тюрьмы и плахи никогда не пустеют. Король гордится тем, что ордэсцы не знают голода и живут в достатке по сравнению с соседями. Но умалчивает главное: выживают далеко не все. Однажды в столице приговорили к двадцати палочным ударам старую женщину. Она не вымыла улицу перед своим домом. Я был свидетелем её разговора со стражей. Старушка умоляла о прощении: два дня назад она схоронила единственного сына и едва поднялась с постели. Ей напомнили, что освобождение от обязательных общественных работ действует сутки со дня похорон близкого родственника. Бедная мать не перенесла наказания.

– Боже! Ну и жуть! Зачем вы живёте в такой стране? Разве нельзя уехать?

– Можно, но придётся оставить всю собственность короне. Не все на это готовы. Даже выезжая по делам, каждый подданный Ордэса пишет бумагу с отказом от имущества в случае невозвращения. Таков закон.

Господи! Да у них военный коммунизм!

– А исключения в законе есть?

– Да. Смерть.

– Предусмотрительный ваш монарх. Свергнуть его вы не пытались?

– Раньше случались бунты, но жестокость их подавления отбила у народа всякую охоту искать себе нового короля.

– Но, убивая направо и налево, он не боится остаться вообще без подданных?

– Не боится. На место погибших приходят другие. Очереди в посольства Ордэса никогда не иссякают. Новые подданные получают дома и хозяйство казнённых. И они проходят тщательный отбор: желающих много.

– Кто же это?

– Разорившиеся дворяне и ремесленники. Крестьяне, пострадавшие от жадности властей или неурожая. Как правило, законопослушные граждане, попавшие в беду, которым нечем кормить детей.

– Они не догадываются, что их ждёт?

– Когда человек голодает, он видит лишь протянутую ему руку с хлебом. И никого не слушает.

– Вы поэтому сбежали из Ордэса?

– Нет. Потому что влюбился.

– И хотели бы вернуться туда с Дианой?

– Никогда. Я – младший сын в небогатой семье, у меня есть только славное имя моего отца. Не вернувшись в Ордэс, я ничего не потеряю.

– А если вы найдёте Диану, не лучше ли вам остаться здесь?

– Пока мне тяжело это представить. Я несчастен в вашем мире, но, возможно, всё изменится, когда я найду её.

Мы долго говорили с ним. Совсем стемнело. Прежде чем я села в такси, мы обменялись телефонами.

– Роланд, – почему-то язык не поворачивался называть его Сергеем, – прошу вас, звоните, если что-то понадобится. И если не понадобится, а просто захочется поговорить, не стесняйтесь. Я понимаю, как тяжело жить на чужбине. Вернее, не понимаю, но догадываюсь. И я постараюсь помочь в поисках Дианы.

– Спасибо вам, Симона. – Он снова поклонился в своей непревзойдённо-изящной манере.

* * *

Ночью, во сне, я рассказала волку о новом знакомом. Он пригорюнился.

– Ну, не расстраивайтесь, Вольфрам. Надеюсь, он найдёт её. И они вдвоём вернутся домой.

Волк вздохнул ещё горше.

– Что с вами? Почему вы сегодня так безрадостны?