− Упаси, Боже. Завтра ещё раз в церковь зайду: свечей поставлю, Псалом куплю, и соли на порог насыплю. От нечестии, говорят, помогает.

− Мелом круг начерти вокруг клиники и Библию почитай.

− Поможет?

− Нет. Но я бы на это посмотрела, вместе с врачами из психбольницы,− улыбнувшись, поднялась. – Поехала я. Пора нести в мир п*здюли и оплеухи, а то, кроме меня же, некому.

− На каком кругу ада ты работаешь?

− Иногда возникает чувство, что на самом еб*нутом.

− Баева, – окликнул меня у самой двери. Обернулась. – Спасибо за документы.

− На здоровье. А таблеточки для памяти всё же попей.

Баева скрылась за дверью, а я сделал глоток уже остывшего кофе и, кривясь, отодвинул чашку на край стола. Дежурство сегодня выдалось утомительным. У Епифанцевой поднялась температура, у Гладкович закровили швы. Суета, капельницы, перевязки, полный контроль над ситуацией. Ночь почти без сна. Я про эти документы вообще забыл. Покосился на папку и, невольно усмешка на губах. Настроение подняла, чертовка. Впервые не выбесила, хотя пыталась. Вчера, наблюдая за тем, как она морально разъ*бывала собственную сестру, а за одно и Даньку, в голове мелькнула занимательная мысль. Она не для хайпа и привлечения внимания это делает. Это не попытка выглядеть ярче. Её просто бесит тупость, вбитые с младенчества в голову стереотипы и *бучий стадный рефлекс. У неё какие-то свои представления о жизни и свои собственные правила. По чужим эта дикарка играть никогда не будет. От того, вместо раздражения, её всплеск вызвал лишь уважение и желание успокоить. Вообще, набрал её номер вчера от балды. На такси влом было ехать до сервиса, а Баеву хоть позлить можно. Да и отвечает она на стёб всегда за*бись. Просто верх иронии и сарказма… Да, бл*ть, конечно, я словил себя на мысли, что оправдываю этот поступок всякой х*етой. Но причина была в том, что там, на кухне Франца, эта провоцирующая, стебущая, быдловатая девка меня зацепила, своим еб*нутым напором, до странных разрядов вдоль позвоночника и непривычно яростного огня желания, вскипевшего в жилах. Так, что до сих пор ощущается на ладони тепло её кожи и бьющаяся жилка под пальцами. И теперь воспринимать её просто, как раздражающий меня фактор, них*я не получалось.

***

− Отдел кадров уже утвердил на должность Олега Владимировича, − спокойно, но с напором произнесло моё начальство. Вот не зря говорят, что если пришёл п*здец, то это надолго. Покосилась на этого недосамца, который похотливо пялился на мою грудь, не стесняясь даже Викторовича, видимо, надеясь на мужскую солидарность. Выкуси, с*ка.

− Ну, передайте отделу кадров, что шутку я оценила. Теперь пусть пришлют нормального помощника, − дело в том, что моя любимая Аня переходит в другой отдел в качестве повышения, а я остаюсь без помощника. Даже секретаря нет, сама за кофе бегаю.

− Анастасия Николаевна, что вас конкретно не устраивает? – по сжатым в замок рукам было понятно, что Викторович начинал звереть.

− Вам как, вежливо или честно? – подбородок выше, взгляд наглее, сейчас оп*здюлюсь.

− Честно, − Сергей Викторович скрипнул зубами и перевёл взгляд на рядом сидящее недоразумение. − Олег Владимирович, могу я попросить вас выйти на минуточку, – дождавшись, пока этот писеносец скроется за дверью, Викторович перевел свой взгляд на меня, ожидая пояснений.

− Этот… Олег Владимирович десять минут назад вещал на весь коридор, что с радостью мне присунет. Это дословно, – Викторович прикрыл глаза рукой, склонившись над столом. – Поэтому, если вы его поставите моим помощником, я ему оторву то, что он совать куда попало собрался, и меня посадят. Даже оправдаться не дадут, потому что весь коллектив поддержит этого недосамца. Ещё на пару статей натрещат, ибо меня они тихо ненавидят.

− Насть, − переходя на «ты», произнес Викторович, − ты им каждую неделю обещаешь всё оторвать. Понятное дело, они тебя не любят, – его правда, но у меня есть оправдание.

− Они тупят и бесят меня.

− Есть хоть кто-то, кто тебя не бесит?

− Есть. Людмила Георгиевна − приятная женщина и хороший специалист. Оля из юр.отдела с той же характеристикой. Яна Андреевна..

− Вы с ней собачитесь с первого дня.

− Как профессионал, она крутая, а вот как человек – г*вно. Ну, бывает так.

− Насть, я тебя на это место поставил с каким условием? Помнишь?

− Что я больше не буду никого проклинать и угрожать откусить башку. Я всё выполняю, ни разу не прокляла. Честно.

− Зато Виталий Павлович уже два раза за этот месяц на тебя приходил жаловаться, – вот с*ка очкастая. Улыбнулась словам Викторовича и положила папку на его стол. Я умная, я подготовленная пришла. – Что это?

− Это моя жалоба на Палыча, с доказательствами, что он дебил и лентяй. А ещё паразит, который пытается, чтобы всю работу за него сделали другие, а он, мышь такая, получил свою нехилую зарплату и был в шоколаде. Он две недели назад свалил всю документацию по ООО «Корсиков» на Свету, а ей, между прочим, скоро в декрет уходить. Он нормальный, нет? Соответственно, Света совместно с Леной *блась с этой оошкой, а эта тварь ходила и подписи свои ставила. Хрен ему, а не премия. Я не подпишу. И пусть хоть зажалуется, что я на него матом ору. Ещё раз мне под руку попадётся, я его ещё и бить начну, – Викторович полистав бумаги, отложил их в сторону и хлебнул из своей чашки явно остывший кофе.

− Насть, а работать кто будет, если я всех увольнять начну? Эти хоть как-то работают. Ты со мной почти с самого открытия, и сама видела из какой дыры мы поднимались. Я не могу вот так просто кадрами раскидываться.

− Я не прошу всех увольнять, а только Палыча. От него больше геморроя, нежели пользы. Ну и этого недосамца не брать, ибо чревато. Вы же не хотите мне передачки таскать? Я, конечно, понимаю, что я вас достала, но не настолько же.

− Так, Анастасия Николаевна, − Викторович улыбнулся, но перешел на официальный тон, − поступим следующим образом. Я даю тебе ровно четыре дня на поиски помощника. Четыре и не больше, иначе работать ты будешь с Олегом. Виталия я переведу в Краснознаменск. У него там мать живёт. Думаю, он согласится.

− Передайте от меня ему наилучшие пожелания на новом месте.

− Ой, язва. Иди уже отсюда и не кричи на подчиненных. Пожалуйста.

− Они тупят.

− Спокойно объясняй.

− Они спокойно не понимают и продолжают тупить, – послав Викторовичу воздушный поцелуй, вышла из его кабинета. Не обращая внимания на сальный взгляд недосамца, сидящего у двери, пошла к себе. Вот так-то, Олежа, х*й тебе. Каким бы не был буйным бык, на банке пишется тушенка. А ты даже не бык, Олежа, ты − хомячок.