Я изучаю ботинки – мне кажется, они не в лучшем свете покажут, как хорошо у меня идут дела, хотя так и есть. Когда мемуары о тяжелых подростковых годах последние четыре месяца твердо держатся в первой тройке, являются выбором книжного клуба Опры и следующим страстным проектом номинированного на «Оскар» режиссера, нет времени опускать голову. Люди предпочитают, чтобы успешные женщины не понимали, как они такого добились, чтобы называли себя удачливыми, благословенными, благодарными. Поддеваю пальцем декоративные шнурки кроссовок, обдумывая их тайный посыл. Кроссовки в буквальном смысле уравнивают меня. А людям нравятся достижимые женщины, верно? Именно достижимость понравилась людям в Бретт, как и мне, по крайней мере, в начале. Достаю второй кроссовок. Покажи, а не расскажи. Таков мой девиз.

Когда я спускаюсь в гостиную, баскетбольная игра «Дьюков» переходит в беззвучный режим. В нашем довоенном особняке в Верхнем Ист-Сайде есть лестница. Это не просто архитектурный факт, а отрада, как два года назад сказала Бретт, чтобы поднять мне настроение, когда Sunday Review отказалось от моей третьей книги, последней в фантастической трилогии, про двух влюбленных, у которых ничего не складывалось. Женский роман, другими словами. «У тебя в квартире лестница, – сказала Бретт. – К черту этих идиотов из Sunday Review». И я испытываю удовольствие каждый раз, когда поднимаюсь по ней. Винс постоянно грозится починить ее – точнее, нанять рабочего на мои деньги, – но я наслаждаюсь скрипами, слышимыми напоминаниями о моем доходе. Сейчас один из редких случаев, когда я позволяю себе отгородиться от всего, помечтать о том, что никогда больше не буду зависеть от Линн из креативного и маркетингового отдела – скрип, – потому что во время обеденного перерыва я начала писать блог и – скрип – продолжила в три часа, и он стал популярным и принес мне контракт на книгу. Мне не придется вносить семь долларов на мой банковский счет – скрип, – только чтобы снять со счета двадцатку – скрип. Потому что я распродала около трех миллионов копий книг, от которых отказалось Sunday Review, и вот-вот перегоню эту цифру с мемуарами, которые они же приняли с распростертыми объятиями. Скрип. Скрип. Две последние ступеньки скрипят просто ужасно, словно ведьма открывает дверь в дом с привидениями, который будешь осматривать, крича и смеясь. Винс смотрит на меня со своего любимого темно-синего клубного кресла. На этом этаже все в темно-синей расцветке.

Винс озадаченно смотрит на меня.

– Ты не идешь?

Все дело в кроссовках. Мама надевала каблуки даже в халате и меня этому научила.

– Иду, – отвечаю я, садясь к нему на колени. – Я выгляжу неряхой?

– Черт! – Он кривится и ерзает на месте. – Подожди. Подожди. – Усаживает меня сверху. – Так-то лучше, – облегченно выдыхает он.

– Спасибо. – Я стукаю кулаком в его бицепс, по-прежнему далекий от твердого, хотя я трижды в неделю плачу тренеру Хью Джекмана.

– Э-эй! – Он с удивлением хватается за плечо. Неужели кто-то захотел навредить Винсу?

– Ты мне так и не ответил.

– Что?

– Я выгляжу неряхой?

Винс откидывает волосы с глаз. Мне иногда хочется связать его руки, как и Бретт.

– Сексуальной неряхой.

– Правда? – Я хмуро смотрю на ноги. – Я просто хотела чувствовать себя комфортно.

– Тебе стоит позвонить ей, детка, – произносит Винс экрану телевизора, поднимая с приставного столика бокал с вином. Чувствую, оно марочное.

– Оно 2005 года? – немного резко спрашиваю я. Я не очень хорошо разбираюсь в вине, но знаю, чего стоило еще в прошлом году приостановить действие кредитки Винса, после того как онлайн-аукцион Кристи был прерван из-за непристойности.

Винс быстро отставляет бокал на стол и снова запускает руку в волосы.

– Нет. 2011 года или вроде того. – Он сжимает мою талию и соблазнительно говорит: – Ты могла бы остаться. – Его рука опускается ниже. Сжимает бедро. – И мы могли бы его открыть.

Хихикая, я отмахиваюсь от него.

– Не могу. Мне нужно встретиться с ними.

Винс поднимает руки. Все, он попытался.

– Буду тебя ждать. – И поджимает свои лиловые губы.

Но, наклонившись для целомудренного поцелуя – в последнее время так всегда, – я чувствую запах его старой футболки и не могу не почувствовать удовлетворение. Запах пота – запах преданности в нашем браке. С таким запахом Винс ничего не отчебучит. Если он сказал, что будет ждать, значит, будет ждать.

Когда ему приходится вытягивать шею, чтобы посмотреть на меня, он выглядит таким преданным.

* * *

Когда я приезжаю в L’Artusi, Джен с Лорен уже сидят за столиком – в этом нет ничего особенного, только если ты не ужинаешь в Нью-Йорке, где ни один ресторан не предоставит место, пока не соберется вся компания. Думаю, это правило нацелено на то, чтобы вы сдерживали свои иллюзии. Вы ходили на «Гамильтона» с Лесли Одом-младшим и носите лоферы от Gucci, которые находятся в предзаказе до следующей осени? Пожалуйста, сообщите, когда соберется ваша компания.

И известность тут не имеет значения. Я видела расхаживающего по коридору Fred’s Ларри Дэвида, а Джулианна Мур сказала, что ей пришлось ждать час пятнадцать, чтобы попасть в обычный Meatball Shop, пока тот не раскритиковали. Поэтому на самом деле удивительно, что Джен и Лорен уже усажены, когда я приезжаю, и печально, что это связано не с шоу, а с мамой Джен Гринберг. Иветта Гринберг не знаменитость, она – махина.

Я стесняюсь своих кроссовок, пока шагаю по ресторану за администратором. К настоящему времени я привыкла, что люди оборачиваются, но прежде относилась к этому настороже – мне казалось, что на меня пялятся с дурными помыслами. До этого года ни одна женщина в Нью-Йорке не призналась бы, что читает мои книги. Чтение в метро книги Дидион или Уоллеса – точно такой же писк моды, что и растрепанные волосы и джинсы, подчеркивающие задницу. Кстати, а что в них такого?

Мы поднимаемся к столику в углу, где плечом к плечу и лицом ко мне сидят Лорен Банн и Джен Гринберг, словно школьницы в школьном автобусе. Мне же они оставили место с краю. Знаменитости обычно садятся спиной к залу, чтобы никто не сфотографировал, как они, прикрыв один глаз, потягивают вино, и не продал снимок In Touch, который опубликуют с заголовком: «Звезде реалити-шоу пора на реабилитацию!» Когда Охотницы ужинают вместе, за место с краю всегда происходит пассивно-агрессивная борьба, и на нем почти всегда оказывается большая задница Бретт. Удивительно, что сейчас его оставили для меня. Это не стул, а трон.

Увидев меня, Лорен поднимается.

– Суперзвезда! – кричит она с такой манерой, с какой в шестнадцатом веке горожане преследовали салемскую ведьму. Ведьма! Ведьма! Она обнимает меня за шею, и я замечаю за ее спиной пустой бокал мартини. Джен поднимает два пальца. Это второй. Надо поспешить.