Она отстраняется, но держит меня за плечи.

– Ты суперзвезда! – Ее микроблейдинговые брови за двести пятьдесят долларов сходятся на переносице, когда она рассматривает меня вблизи. – Ты даже выглядишь иначе. – Она ощупывает меня с головы до ног, задерживаясь на моей заднице, которую с хихиканьем сжимает, на лице выражение, с каким доктор выполняет формальный осмотр. – Ты и на ощупь другая.

– Ладно, ладно, – смеюсь я, убирая ее руки. Лорен любит все чрезмерно сексуализировать. – Другое вот что. – Я поднимаю ногу и показываю подошву кроссовка.

Лорен хватается за грудь и тут же превращается в южанку.

– Глазам своим не верю.

Джен не поднимается и не лебезит передо мной, но снабжает меня оправданием моего опоздания.

– Пробки? – спрашивает она, когда я сажусь и кладу на колени льняную салфетку.

– На автомагистрали полная неразбериха, – отвечаю я, хотя это не так. Опоздание – еще одно место с краю. Опоздание – демонстрация силы.

Появляется официант, его рука заведена за спину.

– Monfalleto Barolo, – говорит Лорен, не успевает он поприветствовать нас.

– Отличный выбор, – подмечает он и слегка кланяется Лорен. А когда уходит, она пялится на его задницу.

– Он даже не симпатичный, – жалуется Джен.

– А мне не нравятся симпатичные. – Лорен обхватывает губами зубочистку из напитка и снимает оливку. – Со мной можешь не беспокоиться за своего мужа, Стеф.

– Какая прелесть, – язвит Джен.

Лорен шокированно открывает рот.

– Я сказала, что Винс слишком красив для меня. Это комплимент! – уверяет она, в ее глазах мелькает страх. – Это комплимент.

Я не улыбаюсь, но отпускаю шутку.

– На SADIE есть варианты для женщин, которые предпочитают некрасивых мужчин?

Лорен создатель, но больше не руководитель сайта знакомств, который в зависимости от того, с кем ты разговариваешь, бросает вызов статусу-кво или тщеславному проекту богатенькой девушки. Если вам озвучивают второе, то вы разговариваете с Бретт.

В голове всплывает умная фраза.

– Секси и не очень, – высказываю я и немного смущаюсь, когда громкий хохот Лорен прерывает разговор за соседним столиком. Это Бретт всегда была остроумной. Теперь же хватает незначительной попытки пошутить, и это маленькое чудо, учитывая, что на последней встрече я сидела на диване вместе с ними.

Возвращается официант с тремя красивыми бокалами из выдувного стекла. Я не останавливаю его, когда он ставит передо мной напиток, и Лорен восторженно подмечает это.

– Она пьет! – восклицает она с гордостью мамаши, которая только что обзвонила всех членов семьи, чтобы поделиться новостью, что ее ребенок пошел, хотя это естественный процесс. Я почти не пью и не люблю детей. И на то свои причины.

– В отличие от тебя, – заявляет Джен, – ей есть что отмечать.

Это было жестоко, но Лорен лишь беззаботно закатывает глаза.

Снова подходит официант и наливает для пробы немного вина в бокал Лорен. А рядом с ее вилкой кладет пробку размером с большой палец и красную снизу.

– Великолепно, – делает вывод Лорен, выпив все залпом и даже не распробовав.

– Хватит, – скромно останавливаю я официанта, когда он наполовину наполняет мой бокал. Он выравнивает бутылку и протирает горлышко белой салфеткой.

– За четвертый сезон, – говорит Лорен, подняв бокал. – И за режиссера, номинированного на чертов «Оскар».

– Давай потише, сумасшедшая, – шикаю я, слегка касаясь бокала Джен и выжидая, когда кто-то погрозит мне пальцем, но этого не происходит. Второе правило Охотниц за целями из Нью-Йорка: никто не бывает с прибабахами, безбашенным, безумным, впечатлительным или эмоциональным. Никто не реагирует слишком бурно. Безумие и любые его производные – это слова, которые веками использовались, чтобы пристыдить женщин. Место с краю и карт-бланш на слова «сумасшедшая». Да, теперь я сижу не на диване.

Я сначала смотрю в глаза Джен, потом Лорен.

– Мне нужно вам кое-что сказать.

– Речь. – Лорен бьет кулаком по столу. – Речь.

– Нет, серьезно, – без смеха говорю я, и улыбка покорно сползает с лица Лорен. Кладу ладони на стол и собираюсь с мыслями. – Хочу сказать, что невероятно тронута вашей поддержкой. Особенно учитывая, что мы никогда не были настолько близки. – На моем лице отражается раскаяние. Я позволила Бретт настроить меня против вас и теперь вижу, насколько ошибалась в своей преданности, простите меня. – Последние несколько месяцев были в равной степени изматывающими и будоражащими. Никогда не думала, что таким образом переосмыслю свое прошлое, и продолжаю удивляться не только тем, кто открылся, но и тем, кто этого не сделал.

Я замолкаю и тут замечаю накрашенные ногти Джен. У нее накрашены ногти, и она сменила свои очки от Moscot Mensch в тяжелой оправе на линзы и, кажется, увеличила грудь. Это преображение показывает человеку, который в прошлом сезоне разбил ей сердце, что он потерял. Мы понятия не имели, кто он, и вообще, «он» ли это! Джен отказалась вдаваться в подробности на воссоединении, говоря лишь, что нарисовался кое-кто «особенный», но со слезами на глазах утверждая, что они расстались друзьями. За три года нашего знакомства Джен не слишком распространялась о своей интимной жизни, и это бесит Бретт, вечную балаболку. Но я всегда считала, что Джен не столько скрывает, сколько ей просто не о чем рассказать. И много раз задавалась вопросом, была ли Джен девственницей до своего «особенного» человека. Есть в ней что-то изначально неприкосновенное, но готовое к изменениям, на случай если появится тот, кому по силам справиться с этой задачей. Ее грубость – явный защитный механизм, позволяющий ей первой отвергнуть нового человека.

Конечно, зрители удивились бы, услышав, что я называю нашу богиню плодородия грубой. Перед камерой она предстает совершенно другой, говорит банальности и восхваляет достоинства вегетарианства и растительной алхимии – такой образ жизни превратился в источник ее дохода. За семнадцать долларов Джен продает в фитобарах центра города пакеты с супертравами и адаптогенами, которые часто обсуждаются в инста-сторис Гвинет Пэлтроу и Бижу Филиппс. В прошлом году она открыла вегетарианский ресторан на углу Брум-стрит и Орчард-стрит, перед которым красивые люди готовы простоять в очереди час, чтобы попробовать фри из сладкой картошки, приготовленный на пару, и планирует открыть точки в Верхнем Ист-Сайде и Венисе, написать поваренную книгу и создать единую службу доставки. И не важно, что ее мама хочет, чтобы она походила на Бретт.

Лорен цокает.

– Поверить не могу, что Бретт так и не связалась с тобой.

Джен отводит глаза от подрезанной кутикулы и обменивается со мной многозначительным взглядом.

– Что? – спрашивает Лорен, заметив его. Джен старательно выравнивает столовые приборы и игнорирует ее вопрос. – Что? – повторяет Лорен.