Вдоволь налюбовавшись на снимки УЗИ, я решила разогреть обед и вскипятить чайник. И как только подошла к нему, чтобы налить воды, сообразила, почему Павел купил не пятилитровые бутылки, а двухлитровые. И как я сразу не догадалась? Мне же нельзя поднимать тяжести больше двух килограммов, это и Игорь Евгеньевич сказал на приёме.

Наверное, я должна быть благодарна бывшему мужу за заботу, но… благодарности не было — я не просила его об этом, и вообще могла купить всё сама, заказала бы доставку. А вот то, что он в курсе подобных мелочей, ясно сказало мне о том, как он заботился о той своей беременной девице, когда ушёл от меня.

Стало мерзко. Да, Дина, равнодушием от тебя и не пахнет… Любви, может, и нет — но обиды целый мешок. Сделал ребёнка на стороне, пока я лечилась, а когда…

Ох, нет, лучше не думать об этой несчастной девочке.

И всё же не понятно, зачем Павел ждал два с лишним года? Пытался наладить отношения с любовницей, не вышло и решил вернуться ко мне, а тут так удачно подвернулась эта беременность, и можно поиграть в рыцаря? Да, скорее всего. Мерзко, говорю же.

Я успела пообедать и выпить чаю, когда услышала, как Павел открыл дверь. Вздохнула — то, что он заныкал себе запасной ключ, в восторг меня не приводило, но пока я молчала. Найду человека для выгула Кнопы — скажу.

Павел помыл моей собаке лапы, а потом молча ушёл, даже не заглянув на кухню, где сидела я.

* * *

Утром следующего дня бывший муж вновь гулял с Кнопой, только чуть позже, не в шесть утра, а около семи. Поэтому я, наверное, и услышала его, проснулась и лежала в постели до тех пор, пока он окончательно не ушёл. Только тогда выползла из спальни и отправилась в ванную.

Я погуляла в парке, сходила в магазин и села работать — короче говоря, существовала в типичном для себя дне сурка. У меня был примерно один и тот же график с тех пор, как я четыре года назад ушла из офиса и осела дома, брала на редактирование рукописи и переводила с английского. Зарабатывать получалось даже чуть больше, чем я получала бы в штате, поэтому выходить обратно на работу смысла не было, да и вообще мне понравилось высыпаться. Можно было спокойно дрыхнуть до восьми-девяти утра, а если бы я мчалась в офис, пришлось бы вставать в шесть-семь.

Ещё мне понравилось, что появилось больше времени на домашний уют, и я тогда вовсю занялась гнездованием. И Павлу постоянно вкусняшки готовила, и дом украшала… Зря только старалась, не оценил.

Около пяти вечера бывший муж пришёл вновь, и я, услышав шорох проворачиваемого в замке ключа, предусмотрительно бросилась на кухню. Видеть Павла не хотелось вообще, и я прям молилась, чтобы он не подумал сунуться сюда и завести со мной беседу.

Не подумал. Почти бесшумно вывел Кнопу — причём гулял даже дольше, чем накануне, часа полтора где-то с ней бродил — и молча ушёл. А когда я выбралась с кухни и заглянула в коридор, то обнаружила, что бывший муж оставил на пороге сумку с продуктами. Двухлитровые бутылки с водой в количестве шести штук, фрукты кое-какие, дорогущий сок и… клубника.

Я обожала клубнику. И во время беременности ничего не изменилось — я всё так же теряла волю, когда видела эти красные ароматные ягоды. Зимой они обычно практически безвкусные, но Павел умудрился купить где-то вполне нормальную клубнику. Не как летняя, но очень даже.

Я не смогла её не съесть, несмотря на то, что она немного горчила у меня на языке, когда я представляла, как он делал то же самое для какой-то другой девушки…

4

А на следующий день у меня начался токсикоз. Причём начался он в машине Павла, когда я натощак ехала сдавать анализы. Мутило так, что я почти ничего не соображала, проблем добавляло и то, что и рвать было нечем, и жевать жвачку было нежелательно. Поэтому я терпела. А Павел…

— Возьми. — Он протянул мне свежий и кислый мандарин. — Не съешь, так хоть понюхаешь, вдруг легче станет.

Понятия не имею, откуда у него в машине взялся мандарин. Наверное, опять использовал сведения, полученные благодаря беременности его зазнобы. Так или иначе — мандарин немного помог, и я по крайней мере доехала до клиники живая. Правда, по дороге меня пару раз пыталось стошнить, но так как желудок был пуст, дальше спазмов дело не доходило.

Павел вытащил меня из машины почти на руках и, придерживая, закрыл её, а потом повёл ко входу в клинику.

— Не на… — пыталась протестовать я, но он шикнул:

— Ты можешь упасть! Я просто помогу дойти, и всё! Туда и обратно!

Я решила промолчать, иначе сошла бы за полную идиотку — в конце концов, в этот момент я плелась к клинике, почти повиснув на локте бывшего мужа, и была не уверена, что смогу проделать этот путь самостоятельно и ни за кого не держась.

Я быстро заполнила бумаги, и мы прошли в процедурную, причём Павел завёл меня и туда, и на стульчик усадил, и даже рукав свитера помог закатать, и только потом вышел.

— Какой у вас заботливый супруг, — с умилением сказала медсестра, наверняка думая, что делает комплимент, и меня скрутило в рвотном спазме. — Ой! Токсикоз, да?

— Угу, — пробормотала я, с силой сглотнув, хотя слюны во рту давно не было.

А после сдачи крови стало совсем плохо: к тошноте добавилось такое офигенное головокружение, что Павел даже не выводил, а уже буквально выносил меня из процедурной.

— Держи, — сказал бывший муж, усаживая меня на ближайшую лавочку, и положил на мои колени пару маленьких пакетиков с соком и упаковку с круассаном. — Купил в автомате возле регистратуры, ничего существеннее там нет, одни шоколадки. Съешь пока это, а потом пойдём позавтракаем. Здесь недалеко вроде есть кафе, открытое в такую рань, поешь.

— Я дома…

— До дома ещё нужно добраться, Динь. Тебя тошнит просто из-за голодного желудка, поэтому перед тем, как сесть в машину, надо хорошенько позавтракать.

— А если это просто токсикоз, и я весь завтрак вытошню на обивку твоего автомобиля?

— Переживу, — отрезал Павел безапелляционно, и я решила не спорить. Во-первых, он упёрся рогом, и это будет стоить мне нервов, которые сейчас надо беречь, а во-вторых…