– Когда я вам это рассказывала? – изумилась Татьяна. – И что такое «гламурная фишка»? А этот «Роллс-ройс» – он очень опасный?

– Выхлоп большой, в смысле, загрязняет сильно, а так ничего, – ответила панна Ирина.

Загрязняет? Ужели главная опасность – фу, гадость какая! – в его испражнениях? Графиня еще успела ужаснуться, когда… в брюхе монстра открылась дверца. Оттуда выглянул крупный мужчина средних лет, одетый в черное, в круглой шляпе, из-под полей которой свисали туго закрученные пейсы. И тогда графиня поняла, что это вовсе никакой не монстр – а повозка! Нечто вроде кареты, только каких же странных очертаний, с безобразно раздутыми колесами, и… и без лошади!

Человек в повозке нашел глазами Хаим Янкеля и кивнул ему, предлагая садиться.

– Давайте прощаться, ребятки, – сказал старик. – Думал я вас до конца игры довести, но сами видите – вызывают, – он кивнул на необычную карету. – Работа, всегда работа…

– А как же заклятье Бабы Яги? Оно же вас из квеста не выпустит! – сказала панна Ирина. Сейчас она, кажется, вовсе не хотела, чтоб странный старик уходил.

– Барышня, я вас таки умоляю! – возвращаясь к своему привычному тону, отмахнулся ла́мед-во́вник. – С каких это пор Таможенница может сказать свое Слово Хранителю?

– Почему Баба Яга – таможенница? – растерялась панна Хортица.

– Ой, я читала! – обрадовалась графиня. – Батюшка «Труды» Петербургской академии наук выписывал регулярно! Там один ученый господин рассуждал, что сказочная избушка Бабы Яги суть народное представление о границе меж нашим миром и миром иным! Потому через сию избушку всегда проходят богатыри.

– Угу. Таможенница их кормит, поит, спать укладывает и мечи-кладенцы измеряет – на предмет разрешенной к проносу длины, – насмешливо согласился старик. – А Хаим Янкель аж никак не богатырь – упаси бог! – Хаим Янкель всего лишь скромный ла́мед-во́вник, а у всех Хранителей – тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! – на эту старую вредную штрундю полный физический и дипломатический иммунитет. Сами убедитесь, – многообещающе усмехнулся он, оглядывая троицу. – Когда ваше время придет.

– А еще… Это уж местные легенды говорят… – волнуясь, начала Татьяна. – Когда ламед-вовника призывают к трудам… За ним приезжает сам Илья-пророк! – выпалила она и вопросительно уставилась на человека в повозке.

– Вообще-то я не так себе Илью-громовержца представляла, – несколько неуверенно сказала панна Ирина, тоже с любопытством разглядывая человека с пейсами, восседающего за рулем «Роллс-ройса».

– Девушка, это все сплошные предрассудки, поверьте старому, заслуженному ла́мед-во́внику, – строго сказал старичок и направился к своей чудно́й карете без лошади. Приоткрыл дверцу, нагнулся, усаживаясь, потом обернулся. – Но если угодно, можете взглянуть на него так, как обычно видит его ваш народ, – дверца захлопнулась.

Повозка вновь зарокотала, медленно тронулась, гуднула на прощание, и… взмыла над домом и амбарами! Набирая скорость, понеслась над садом и парком.

– Эти автомобили… тюнингованные… Они еще и летают? – мечтательно спросила графиня, глядя вслед улетающей карете.

– Ну, так серьезно не тюнингуют, – рассеянно ответила панна Ирина и вдруг крепко взялась одной рукой за плечо цыганенка, а второй сжала Татьянину ладонь.

И графиня увидела! Высоко над землей, меся копытами облака, бешеные кони несли гремящую колесницу. Крепко держа вожжи, в колеснице во весь рост стоял могучий богатырь в вышитой рубахе. Порывы ветра трепали его волосы и бороду и рвали с плеч богатырский плащ. А на заднем сиденье колесницы смешно подпрыгивал маленький всклокоченный старичок в грязном лапсердаке и с растрепанным веником под мышкой.

Извивистая молния вылетела из-под конских копыт, грянул гром, и колесница исчезла. На землю упали первые капли дождя.

– Мы должны найти ведущего! Раньше, чем дождь ливанет, – поглядывая на небо, решительно сказала панна Ирина.

– Простите, кого? – ошеломленная всем случившимся, поинтересовалась графиня.

– Ну-у-у… – неуверенно протянула панна Ирина. – Один раз он выглядел как оглобля. А второй раз – как скамейка.

– На конюшне много оглоблей. А в парке – скамеек, – ошарашенно пробормотала графиня.

– Эй, гадалка, на конюшне я смотрел – у тех оглоблей глаз нету, – энергично сообщил цыганенок.

– Тогда в парк! – столь же энергично скомандовала панна Хортица и метнулась в аллею, на бегу оглядывая каждую скамейку, в поисках… глаз?

Кутаясь в шаль, панна графиня поплелась следом. Пожалуй, если бы не летающая повозка Ильи-пророка, она бы все же уверилась, что ее новые знакомцы просто безумны. Боясь вмешаться в их настоятельные поиски, она присела на оставленные еще с лета качели.

Странно. Спиной она чувствовала чей-то пристальный взгляд. Но вокруг никого не было. Графиня откинулась на резную спинку. Ощущения буравящего взгляда в спину усилилось. Графиня оттолкнулась ногой. Качели дрогнули, ржаво заскрипели, а потом хрипло откашлялись.

– Простите, вы случайно не знаете… Вон те двое… Они не меня ищут?

Графиня стремительно обернулась.

Спинка ее любимых качелей, каковую еще при жизни батюшки домашний плотник украсил причудливыми завитушками, дрогнула и словно поплыла. Рисунок резьбы будто перемешался – грустно помаргивая складками дерева, на графиню вопросительно глянула пара печальных очей.

Из перехваченного горла Татьяны вырвался сдавленный писк.

– Чего верещишь? – поинтересовалась неслышно очутившаяся возле нее панна Ирина и тут увидала глаза. – Вот не зря вы каждый раз в деревяшку превращаетесь! – вместо приветствия мстительно возвестила она. – Есть на свете справедливость! Додумались – упыря в третий тур подсунуть!

– Паненка! Как вы могли подумать! – резьба на спинке качелей вновь поплыла, складываясь в длинный щелястый рот. – Мы ж не безумцы: в игру настоящего кровожадного вампира вводить! Мы заготовили совершенно безопасного, тихого упырика! Некоторые считают его даже милым.

– Не выдумывайте – мирных упырей не бывает! – отрезала панна Ирина.

– Бывает, – отрешенно возразила ей графиня. То, что ее старые качели прозрели и заговорили, стало для нее последней каплей. Теперь она могла совершенно спокойно обсуждать качества упыриного племени. – Редкая разновидность упырей-прорицателей, не появляются на свет нигде в мире, кроме как в Подольской губернии. Сии создания миролюбивы и убийством себя не пятнают, лишь для прорицания порой нуждаются в глотке человеческой крови.

– Ну, если ты так говоришь… – неохотно, но покорно, как соглашаются с непререкаемым авторитетом, кивнула панна Хортица.

Графиню такое безусловное признание смутило, но и польстило до чрезвычайности. Никто – даже папа́ и мама́ – не воспринимали ее слова как непреложную истину. А тут панна Ирина, вовсе Татьяну и не знающая… Или знающая? Если поверить в то, что они были знакомы в некой иной, позабытой жизни… Но тогда получается, что все нынешнее и впрямь не существует? Нет, сие невозможно! Не-воз-мож-но!