– Автор. – Я протянул ему книгу.

Том, прищурившись, обозрел обложку.

– Сис… Система… Что это?

– Systema Cosmicum, – прочитал я. – Это на латыни. Значит: «Космическая система». Тут говорится, что Солнце в центре Вселенной, а все планеты крутятся вокруг него.

Со скептическим выражением лица Том полистал книгу и открыл титульную страницу.

– Галилео Галилей. Какое-то католическое имечко, – неодобрительно заявил он.

– Просто посмотри на фигуры, ладно? Солнце расположено в центре, и шесть планет вращаются вокруг него. Ближайшая – Меркурий. Потом Венера. Потом Земля – видишь, этот маленький кружочек обозначает Луну. Потом Марс, Юпитер и Сатурн. Все они здесь.

Том повертел куб.

– Так что же это за символы?

– Планеты.

Я вынул лист пергамента, заткнутый за заднюю обложку книги и исписанный ровным знакомым почерком мастера Бенедикта.

Том перевёл взгляд с пергамента на куб.

– Но здесь только пять символов, – заметил он. – Юпитер, Венера, Сатурн, Земля, Марс. Меркурия нету.

– Верно, – сказал я. – А теперь взгляни снова на верхнюю грань. Первый круг, ближайший к Солнцу. Там, где должен быть Меркурий – чёрная точка.

Том посмотрел.

– Ой. Тут дырка.

– Думаю, в этом суть. Отсутствующий символ и есть ключ. – Я указал на полку позади нас. Там стояла керамическая банка размером чуть поменьше, чем её соседки. – Можешь достать?

Том любезно встал и схватил банку одной рукой. Взгляд его стал удивлённым.

– Какая она тяжёлая!

Я вынул из-за прилавка пустую кружку и открыл банку.

– Это ртуть, – объяснил я.

Я опрокинул банку над чашкой, осторожно осушив её. Вылилась блестящая серебряная жидкость.

Том был поражён.

– Как ты её растопил?

– Она такая и была. И она не горячая. – Я опустил в ртуть палец. – Смотри. Ты можешь её потрогать.

Том осторожно протянул палец. Он едва коснулся ртути и тут же отдёрнул руку. По поверхности пошли дрожащие волны, которые, впрочем, тут же исчезли. Том попробовал снова, на сей раз опустив палец глубже.

– Какая странная. Ни на что не похоже. Она вообще почти не чувствуется. Для чего это надо?

– Для лечения болезней – таких, знаешь, очень неприятных, которыми можно заразиться от… ну ты понял. Но сейчас нам нужен ключ! Я перевернул банку над чашкой.

Ничего не произошло.

– Можно аплодировать? – спросил Том.

Я, нахмурившись, заглянул в банку.

– Здесь ничего нет.

– А должно быть?

– Я думал, что ртуть – это ключ. Потому настоящее её название – «меркурий». – Я потряс чашку, пытаясь понять, не вылилось ли в неё что-нибудь вместе с жидким металлом. – А дыра находится как раз на месте планеты Меркурий.

– Умно́, – сказал Том, глядя на куб, – но я не понимаю, как ты всунешь сюда ключ. Отверстие слишком маленькое. И круглое. Не бывает круглых ключей.

Том был прав. Круглых ключей не существует. Как бы на них сделали зубцы? Но мастер Бенедикт уверял, что ключ есть и что он в этой комнате…

И тут меня осенило.

– Том! Ты гений!

– Да?

Я указал на дыру.

– Как бы ты вставил сюда ключ?

– Я ж сказал: никак. Дырка маленькая. Нужно то, что проскользнёт внутрь…

Его глаза расширились, когда я поболтал кружку, расплескав немного ртути.

– Жидкий ключ? Как такое может быть?

– Давай узнаем.

Том крепко сжал куб, чтобы придать ему устойчивости, а я осторожно наклонил кружку. Три капли жидкого металла выплеснулись на поверхность и, превратившись в крохотные серебряные шарики, покатились по бороздкам. Достигнув дыры, они проскользнули внутрь. Однако ничего не произошло.

– Может, надо больше ртути? – предположил Том?

Я снова капнул на поверхность куба. А потом ещё раз.

Клик!

Тонкая щель, обводящая верхнюю грань, расширилась.

Осторожно подняв крышку, я заглянул внутрь.

И ахнул.

Том навис надо мной.

– Что это? Что это?

Я вынул содержимое и положил на прилавок. Это была блестящая монета. Из настоящего серебра.

Том выпучил глаза.

– Шиллинг! Тебе подарили шиллинг!

Шиллинг. Целых двенадцать пенсов. Я богат!

Монета была совершенно новой, с отчеканенным на ней профилем короля и надписью по кругу: CAROLUS II DEI GRATI – «Карл II милостью Божьей». Праздник королевского дуба был днём его коронации и одновременно днём рождения. А ещё – моим днём рождения.

Я сам засиял как новенькая монета.

Том взял шиллинг, любуясь им. Я снова заглянул в куб-головоломку.

– Посмотри-ка.

Внутри кубик тоже был из сурьмы, за исключением одной стенки напротив крышки. Вправленное в неё стекло позволяло увидеть запирающий механизм. Ртутные шарики скатывались по желобку к рычагу, расположенному внизу. Когда мы налили достаточно ртути, под её весом рычаг сдвинулся, открыв защёлку.

– Блестяще! – сказал Том.

Здесь было даже больше, чем казалось. Мастер Бенедикт любил прятать одни вещи внутри других. Шифры внутри шифров, замки с головоломками. Вот и тут тоже: в моём подарке на день рождения – второй подарок. А плюс к тому полезный урок о символах.

«Нет, – подумал я. – Не просто урок».

Прошлой ночью мастер Бенедикт колебался, прежде чем отдать мне подарок. Он спросил, хочу ли остаться с ним, несмотря на опасность, которой он подвергался. И даже когда я ответил ему «да», он ещё не был до конца уверен. Он приготовил мне подарок, но до последнего момента не мог решить, отдавать ли его.

Куб, книга, его слова, головоломка… Тут больше, нежели урок. Это проверка.

Но проверка чего?

Я провёл кончиком пальца по канавкам на грани кубика. Том сказал, что он сто́ит больших денег, но для меня это не имело значения. Не знаю, почему мастер Бенедикт вручил мне его, но тут было нечто большее, чем просто подарок на день рождения. И я б жил на улице и голодал, но не продал бы кубик.